— Что мне делать? — осмеливаюсь задать еще вопрос, зная, что он сейчас уйдет, и я останусь в полном одиночестве. Ненавижу одиночество. Лучше быть чем-то занятой. — Может быть есть какая-то работа?

Он хмурится, долго меня разглядывает, словно пытается разгадать загадку, потом делает шаг, наклоняется и у самых губ говорит:

— На следующий месяц твоя работа делать меня довольным и получать за это награду.

От слова награда по телу разливается тепло. Вопрос лишь в том, на что мне придется пойти, чтобы видеть Хозяина довольным.

— Я буду стараться, — говорю я срывающимся шепотом, вместо вопросов, крутившихся в голове. Давид Маркович поджимает губы и тут же отворачивается к выходу

— Будь готова к семи. Мы идем на прием, мне нужно сопровождение.

Да, об этом Таня тоже упоминала.

Так называемый эскорт. Ходить с ним под руку в вечернем платье, молчать, улыбаться. А после ублажать его самым извращенным способом.

Дверь с тихим щелчком закрывается, и я остаюсь в тишине.

Прикрываю глаза, выдыхая. Боже, как же сложно порой сдерживать свои мысли и говорить заученные фразы. Но это все ради сестры. А то, что мне приятно это ужасающе постыдное приключение, лишний раз говорит о том, что меня давно можно вычеркивать из разряда нормальных людей.

Иду в душ, смываю с себя хоть часть печали и сажусь на диван, взяв в руку свой старый смартфон. Первым делом набираю приемную нашего отделения. Звонила им каждый день, но всем просила говорить, что просто уволилась.

— Привет. Как Лена?

— И тебе подруга. Стабильно, — отвечает Варя и на мгновение замолкает, хотя обычно от нее тишины не дождешься. — Тебя это… Искали.

— Кто искал?

27. Глава 26.

Варя так и не смогла объяснить, кто же меня искал по телефону, но я сразу подумала о Давиде Марковиче и поняла, что сделала большую ошибку, когда его не дождалась.

В какой-то момент я решила, что совсем дуру из себя строить не нужно, хотя бы потому что есть шанс надоесть Хозяину раньше, и тогда плакала операция для Лены.

Осмотрев квартиру и немного подергав черную лакированную дверь, я пошла на кухню чего-нибудь перекусить. Только съев пару сэндвичей, я услышала звонок. Пришли стилисты. Феи, блин.

Цвет волос сказали не вернуть, больно материалы не качественные при покраске использовали. Только отращивать заново.

Не то, чтобы я расстроилась после слов стилиста, но стало неприятно. Все остальное было непривычным, но вполне приемлемым.

Макияж, одежда, обувь и косметика, которой меня усиленно учили пользоваться.

Снова возникли мысли о Золушке, наверное, поэтому стало тошно от всего этого. Потому что бал закончится, и принц превратится в жестокого тирана, который, чтобы доставить удовольствие себе, будет бить меня.

Все было хорошо ровно до того момента, пока мне не показали платье, в котором я должна предстать перед именитыми людьми на благотворительном вечере в качестве любовницы одного из богатейших людей страны.

— Я это не надену, — сразу говорю я, когда передо мной показывают красное безвкусное платье с глубоким декольте и вырезом почти до пупка. — Уберите это.

Нет, я, конечно понимаю, одевать и делать то, что хочет Хозяин дома, но выглядеть шлюхой и, по сути, позорить его? Нет, не хочу.

— Это платье выбрала секретарь Давида Марковича.

— Пусть она его и надевает. А я надену синее.

Оно было строгим, все в блестках, и очень симпатичным.

Девушка в строгом сером платье поджимает губы. Уходит из спальни, и возвращается спустя несколько минут с телефонной трубкой.

На проводе ко мне обращается женский низкий голос, от которого неприятный холодок по телу.

— На протяжении долгого времени именно я слежу за гардеробом девушек Давида Марковича для сопровождения, и вы первая пожаловались на мой изысканный вкус.