Публика, собирающаяся в центре Москвы, на «Плешке», была не похожа ни на замоскворецкую, ни на ново-черемушкинскую. Это было особое сообщество, близкое к тайному, имеющее один язык, одну моду и один закон – на всех. Яша с удовольствием перекатывал во рту сленговые словечки, хотя еще не решался называть Зину «герлой», но уже резво сыпал всякими «флэт», «парентса», «пипл», «сейшен». С прической было просто, Яша перестал стричься, а Зина, высунув от напряжения язык, подстригла при помощи хитрой бритвы, вправленной в расческу, волосы по пробору, и получилась вполне себе модная стрижка «голландский мальчик». Пошлые школьные очки в тяжелой оправе Яша заменил на кругленькие очочки, невесть как сохранившиеся у бабушки – и стал просто – Джон Леннон. То есть – портретное сходство. Как и когда круглый Яша удлинился, как и почему так причудливо трансформировалось его лицо – загадка. Яша вытянулся настолько, что даже стал сутулиться, рубашки носил без воротника, отпарывая его бритвой «Нева», а Зинка, начавшая всерьез благоговеть перед Яшей, расшивала его рубашки куриными лапками и смешными цветными червячками-цветочками. Не хватало самого главного – джинсов. Синие форменные школьные брюки, и, как альтернатива им, пошитые в ателье из приличной, как выражалась бабушка, шерсти зимние тяжелые брюки модели «Иван Бровкин на целине». Ткань в елочку. Штаны с отворотами. Нужны были джинсы, но не было у Яши старшего брата! Хотя была мама. Из Эйлата она давно перебралась в Ашкелон. Посылки шли в СССР и из Израиля, но процесс ожидания был долог, а таможенный досмотр мог и лишить Яшу вожделенных «Levi Strauss», или, как их называли на той же Плешке – левайсов. Мало кто из этих, как называла их мудрая Яшина бабушка, «босяков» был в курсе, что некий выходец из России, Джэкоб Дэвис, собственно и поучаствовал в рождении знаменитых штанов. Клёпочки приделал, всего делов! Через сто лет советские граждане и гражданки готовы были отдать сумму, превышающую их среднюю зарплату, только, чтобы втиснуть себя в это чудо. Цена вопроса была – 150 рублей. Таких денег не было. Зина сказала – Яшка! У брата есть две пары попиленных джинсов, давай сделаем из них – одни?

«Зингер» брал все. Даже кожу. Даже брезент. «Зингер» взял и левайсы. Джинсовый зад представлял собой просто шедевр. «Настроканные» друг на друга «лейблы» от одежды, кожаные растопыренные лапки, даже метки от белья для прачечной …все остальное состояло из обрезков, хаотично составленных, и простроченных изумительно, неправдоподобно ровной строчкой. Яша вспомнил свои кирпичи, свою тягу к совершенству, математически точно рассчитал натяжение верхней и нижней нити, и – первые джинсы «YASHA» вышли в свет. Зина, как и всякая влюбленная в гения дура, позволила себе остаться в тени.

Деньги любят того, кто к ним равнодушен. Скажите, что можно было сделать с большими деньгами в СССР? Ничего. Машину купить? Вот, просто так, без записи? Прийти в магазин, и купить себе «Жигули»? Цвета коррида? Как бы не так. Квартиру? Взнос на кооператив? Пацану в 9 классе, на что была такая уйма денег? У Яши появились магнитофоны кассетные, стереосистемы, непиленные диски, жвачка «Wrigley’s Flavours Juicy Fruit», дорогие сигареты, белые носки, кожаные куртки, фотоаппарат «Polaroid», журнальчики для мальчиков и даже презервативы. Джинсы «YASHA» принесли Измайлову не просто деньги. Они принесли ему славу. Яша оброс знакомствами. Ему доставали фирменные клепки, «зипперы» – молнии, а толковый парень с фабрики «Парижская коммуна» сделал для Яши фирменный label, не хуже «Wrangler». Толковая девочка из Текстильного моментально освоила юбки, конфедератки и рюкзачки – справедливо отстегивая Яше за «марку», чья-то мама снабдила Яшу суперпрочными нитками, чей-то папа привез из Калинина «штуку» классного индийского денима, и пошло, пошло, поехало-поехало. Пока джинсы ходили по своим, проблем не было – клиент сдавал две пары старых, доплачивал, получал пару фирменных, от Яши. Когда развернулись, к Яше, весело прожигающему жизнь в «Метле» за коктейлями, подсели нехорошие улыбчивые парни в кожаных куртках. Парни были из Грузии, и давно и пристально наблюдали за резвым парнишкой Яшей Измайловым. «Шампань-коблер» не располагал к дипломатии, но Яша быстро все понял, когда очнулся на задворках ресторана, рядом с вонючими мусорными баками. Ребята были грамотные, руки Яше не попортили, но ребра сломали. В те унылые дни, когда Яша лежал на простынях, помеченных лиловыми штампами городской больницы, он понял, что заниматься частным предпринимательством в СССР – опасно. Было два варианта – прийти на швейную фабрику и предложить свои услуги по пошиву брюк типа техасы, или выйти на Дом моделей на Кузнецком, просто так – поделиться опытом, и совершенно безвозмездно. Зинаида, с испуганными глазами, каждый день припиралась в больницу и сидела, страдая, на холодной железной раме кровати, ощущая, как безжалостные крючки, держащие сетку, впиваются в её молодые ноги. Зине хотелось роста Яшиной славы и сопутствующего славе материального благополучия, но не хотелось лишаться Яши как объекта любви. Оба её желания одновременно исполнены быть не могли. Грамотные ребята обеспечили Яшу водой Боржоми, фруктами с Центрального рынка, взяв взамен всего лишь слово – что «YASHA» джинсы теперь будут отшиваться в подвалах солнечного Кутаиси. Впрочем, Яше разрешили шить единичные модели – в подарок. В принципе, Яша не стремился стать богатым, ему было просто интересно делать то, что ему – нравится.