– Яша, не усердствуй, – Темницкий похлопал в ладоши, – никто твою девочку не похитил. У тебя такой вид, как будто ты узник замка Иф. В поисках Мерседес. Женщин нельзя искать с таким лицом. Не так ли?

– Женщин вообще лучше не искать, – сказал седой, с темными глазами, – от них и так никакой жизни. Выпьете, Яков?

– Выпью, почему – нет? – Яша сел, скрестив ноги по-турецки. Сидеть было неудобно, и вся мизансцена была совершенно дурацкой.

– Яша, кстати, – Темницкий протянул руку к бутылке, – я не знал, что ты у нас модельер.

– Не у вас, – глупо сострил Яша, – да, и какой я – модельер?

– Вся Москва теперь знает, – сказала женщина, – Зина Валерьевна вам обеспечила зеленый свет. Это, знаете, заслужить надо! Чтобы сама…

– Ну-ну, – перебил её Темницкий, – обойдемся без громких имен! Яша, а почему вы скрывали, что вы знакомы с Зиночкой? Такими связями обычно хвастают?

– Да какие связи, – Яше казалось, что его разыгрывают, – мы с ней в школе учились. И все.

– Прекрасная протекция! – темноглазый пощелкал пальцами, – одно её слово, и вы даже Волкова переплюнете!

– Особенно шазюбль, – дама помахала в воздухе папироской, – исключительно. Париж будет на лопатках, я так думаю.

– А вот, и внешность у вашего Яши вполне, – заговорил второй мужчина, тот самый, с неопределенным, не женским, не мужским, голосом, – Тёмный, давай его на Леннона-то и возьмем? Почему нет? Он же не жадный? До денег?

– Яша-то? А заработать дадим, дадим … – Темницкий почесал грудь, – слушайте, Измайлов. Вот этот, – он показал на лысого, – продюсер у нас. Джон. Или Бен, это неважно. Мы тут кинишку снять задумали.

– Христос остановился в Бирюлево, – темноглазый засопел, – сногсшибательный сценарий.

– По рукам? – спросил Темницкий. – Прославитесь. Магда будет в восторге. Она любит такие цацки – слава, деньги…

Яша, который и сам находился внутри своей собственной пьесы абсурда, кивнул. Тут медленно распахнулась дверь в смежную комнату, и оттуда вышла Магда. В белой маечке на тоненьких бретельках.

Яша всегда поражался Магдиной невозмутимости. Она не испытывала смущения даже в таких ситуациях, попав в которые, любая женщина была бы испугана, растеряна, «потеряла бы лицо», как говорят китайцы. Вот, и сейчас, она вышла, сладко зевнула – так зевают коты, пригревшиеся на хозяйском одеяле, потянулась, подошла к окошку, уселась на подоконнике так, чтобы видеть и комнату, и двор, протянула руку – за стаканом. Яша вскочил, налил в стакан вина, поднес ей – на ладони. Магда улыбнулась, поцеловала Яшу сладкими от вина губами:

– Где ты шлялся, мой верный паж?

– Я же в больнице лежал! – Яша смотрел Магде в глаза, а руками сжимал её тонкие щиколотки, – Магда… я так скучал, там было так страшно, я был ужасно одинок. А ты обо мне вспоминала, правда? Ты хоть немного думала обо мне? Я теперь все! Я свободен! Хочешь, уедем? Завтра же?

– Яша, – Магда потрепала его за отросшую бородку, – почему ты так много говоришь? Какие-то вопросы? Скучала – не скучала? А, если нет? Что это изменит? Вспоминала? Странно… разве нужно напрягать мозг? Как будто мало есть в мире того, о чем можно думать? Я вот… я думаю, хорошо бы сняться у Поланского, да? Или стать любовницей Миттерана?

– Почему – Миттерана?

– Ха! – подал голос Темницкий, – Поланский его не смущает! Чем тебе президент Франции не угодил?

– Или плыть? Вот, на надувном матрасе. В Саргассовом море, да?

– Акулы съедят, – Темницкий налил себе еще, – Магда, слезай с подоконника, и мы с Беном тебя прославим!

– Может быть, мне прыгнуть? – Магда повернула щеколду, ригели замка выехали из гнезд и окно распахнулось. Магда свесила ноги наружу и осталась сидеть – так. Запрокинула голову, зажмурилась, потом вдруг сделала вид, что отпустила руки и готова прыгнуть – в страшную пустоту двора. Яша, мгновенно протрезвев, схватил ее за плечи, втянул в комнату, подхватил на руки и унес в смежную комнату.