Первый рубеж защиты дворца – пост у Медных ворот, знаменитых своим ликом Христа. Стража бдительно досматривает одежду, тщательно изучает приглашение и задаёт вопросы. После ворот гость попадает в руки служащего. Вместе с таким Кесарий преодолел аллею из кипарисов и попал в неброское двухэтажное здание. Внутри его встретили величественный потолок, уходящий ввысь, что добавлял месту титанического обаяния, да прихожая с простенькой отделкой и одной-единственной дверью, выше человеческого роста, с резными округлыми ручками.

Страж-привратник отворил эту дверь – секретарь оказался в библиотеке. Первое, что он увидел – радостное лицо Амиана Мацелина, стоявшего недалеко от входа.

«И давно, интересно, он тут ждёт меня?» – спросил себя Кесарий.

– Ты вовремя, – произнёс библиотекарь, по-дружески пожимая руку. – Вот, любуйся. Как тебе в моей обители?

Кесарий посмотрел на ряды квадратных окон с одной стороны, на вереницу стеллажей со свитками, длинный светло-коричневый стол и оценил свободное пространство между всем этим добром.

– Есть где разгуляться! – ответил он. – Только пыль какая-то летает. Или мне кажется.

– Обычно тут всё протирают. Но сегодня помоют после нашей встречи – я распорядился. Лишние уши не нужны.

– А у вас много помощников? Вы не говорили.

– Всего пятеро, Кесарик. Послал к патриарху на поклон. Весточку от меня понесли. Не буду хвастаться, но мы с ним в отличных отношениях.

– Если не секрет, то зачем они там? – спросил переписчик канцелярии.

– История долгая. В общем, двор отправлял людей проверять целительные источники. Засланцы случайно раскрыли целый культ во Фракии. Сомневаюсь даже, что христианский.

– Культ? Люди в плащах и театральных масках? – пытался пошутить Кесарий.

– Может и так. Никого на месте не застали. Зато нашли их святилища – огромные камни под открытым небом. И на всех всадник пронзает копьём змею. С удовольствием бы сам съездил глянуть.

– Теперь эти камни разрушат?

– Вряд ли, Кесарик. У меня одна идея есть. Вполне возможно сделать всадника христианским символом. Смотри сам, налицо противопоставление добра и зла. Змей – образ искусителя людской натуры, что пытается подговорить нас на грех.

– Это разве не слишком отвлечённо?

Библиотекарь покряхтел.

– Всё понять никак не мог, почему этот сюжет мне знаком, – сказал он и принялся жестикулировать. – Поднапряг память и нашёл, в пятом ряду, на второй полке, третьем ярусе, оригинал жития святого Георгия, воина по долгу службы. А жил тот в эпоху Диоклетиана. И в тексте прямо сказано об избавлении им одного села от змея.

– Восхищаюсь вашей способностью нестандартно мыслить.

– Выгорит ли?! – Амиан перевёл тему: – Как новый начальник?

– Пытается вникнуть в суть нашей работы. Пока выходит скверно. Что ещё? От него всё время пахнет козьим молоком. Ну и меньше кричит, нежели прежний. А Амидский сдал меня…

– Сдал?

– Поведал про мои писательские потуги, когда бразды передавал. Квестор Прокл попросил меня показать ему свиток. Читал с удовольствием, даже не отругал.

– Видишь, первыми тебя оценили старички. – Марцелин сел за стол, поворошил бороду и играючи взял в руки стилос. – Так, ты пока походи, осмотрись. Меня увидишь в любой момент, а библиотеку… Руками трогать можно. Листы не вырывать! К полотнищу в дальнем углу не подходить – я иногда за ним сплю на лежаке, там ничего занятного. Возникнут вопросы – валяй.

Кесарий с удовольствием принялся изучать обстановку. Первым делом он подошёл к четырёхугольной карте мира, висящей на стене между оконными проёмами. Надписи на ней были сделаны на латыни, а центром мира значился Рим. Под городом художник пытался изобразить волчицу, кормящую двух детей, но вышел скорее худощавый медведь. Полотно местами выцвело и было порезано: карту будто делили на лоскутки.