Вивьен, сплошное недоразумение. Светлана Дениз

Ветер, как обнаглевший хулиган, ударил в покрытые льдом стены, поднял вихрь снега на металлическом козырьке и завыл как оголодавший вульф.

Я поморщилась, натянув на самую голову, пахнущую старой шерстью шкуру убиенного лет сто назад драгена, здоровенного мохнатого животного, от которого в жилах застывала кровь, но в данный момент, меня мало интересовали обитатели Элы. Больше всего, я боялась окоченеть заживо в этом забытом богами месте, которое местные жители почитали и считали самым лучшим.

Этих восторженных окликов я не понимала. Как можно любить бесконечный трескучий мороз и условия жизни, древние как мир?

Здесь не было и намека на удобства, типа световых и согревающих кристаллов. Местные, пользовались по старинке масляными лампами, свечами и теплом камина, совершенно не признавая современные и удобные вещи.

Ничего, осталось совсем чуть-чуть, и я окажусь в своих обожаемые покоях, в южной части дома, где практически весь день, стены согревает добродушный Сувар.

– Проснулась?

Распахнув дверь, с такой силой, что та ударилась об стену, в стылую комнату, в которой давно затих огонь, смирившись с невозможностью сопротивляться вечной мерзлоте, ворвалась Гликерия, супруга моего троюродного дядьки Дедвика.

Женщиной она была крепкой, как и все представительницы земель Ванн и совершенно не боялась холода. С утра до ночи, она предпочитала удобные легкие платья из льна, а если становилось совсем невмоготу, то переодевалась в колючую шерсть.

– Умывайся, пока священная вода не остыла. Знаешь же, какие у нее лечебные свойства.

Гликерия поставила таз на небольшой табурет.

– Ну и натопила ты, – добавила она, пока я жалась под шкурой от холодрыги.

– Свойства ваших вод на меня не действуют, тетушка, – я выползла из своего убежища, на скорую руку надевая теплый халат, успевший замерзнуть за ночь, – вы пытаетесь поите меня элем. Данный напиток не способствует омоложению. Я чахну тут.

Гликерия звучно усмехнулась и покрутила головой в разные стороны.

– Не говори ерунды, зануда, – женщина оперлась крепкими руками в бока и дунув на выбившуюся прядь темно-синих волос, глянула на меня как на тщедушную. – Вставай, надо помочь натаскать воды. Не все же, валяться и сидеть за книгами.

– Завтра меня уже тут не будет, – прищурившись, я резко вскочила с ложа, которое было сложно назвать кроватью. На какие-то деревянные доски, водрузили скомканный местами матрас и укрыли его шкурой, создав видимость удобства. Видимость эта была обманчива, как и тепло в стенах этой комнаты. Колючую мерзлоту отсюда было не изгнать, даже если поставить дюжину каминов!

– Жаль, а то я к тебе уже привыкла, – изображая печаль, высказалась Гликерия, продолжая стоять все в той же позе, пока я пыталась смахнуть с себя дрему и холод, умываясь в практически кипятке. От воды исходил пар, но я знала, еще пара минут и она остынет, как и все в этом доме.

– Ваши сыновья вам в помощь.

Я утерлась тряпицей, мигом вспомнив отпрысков Дедвика и Гликерии. Сыновья были здоровенными детинами. В физическом труде мастера, но в плане интеллектуальном и пары слов не могли связать, посему, наше общение с ними складывалось из нескольких фраз.

– В доме нужны еще одни женские руки. Мне жаль, что твое пребывание заканчивается. Гордон требует твоего возвращения.

– Наконец-то, у деда проснулась совесть. Одумался! – буркнула я, мигом вспомнив, почему меня отправили в этот край мерзлоты, в земли Ванн.

История моего позора, как выражался высокопарно глава семьи Гордон Суревер Стейдж, мой дед, произошла два месяца назад, в момент, когда Аквийские земли (кроме конечно, Ванн), Сувар насыщал теплом и бесконечным летом.

Я влюбилась. И не знала, что за это наказывают, так бессердечно!

А позорно это оказалось потому, что я призналась несколько раз в своих чувствах светловолосому Винсенту Тоталу. Скажем так, я проявила настойчивость и упорство, являющиеся бесспорно моими лидерскими качествами, но Винсент не оценил, сдержанно высказался что ничего не чувствует ко мне, даже самую малость, а потом я узнала, что вся история получила огласку и весь Аквалон был осведомлен, как безрассудно повела себя дурнушка Вивьен Эстер Стейдж.

После жадной на реплики дискуссии, было решено изгнать меня с нагретого местечка, совместить приятное с полезным – замять скандал и прочистить мне мозги вьюгами земель Ванн.

Между прочим, Винсента я не забыла. Даже не смотря на его язык без костей и отказ быть со мной, я продолжала в своей душе согреваться надеждами, что все может измениться.

Вдруг волшебные воды озера Эа, действительно изменили меня в лучшую сторону?

– Господин Гордон все сделал правильно, – поддакнула Гликерия, – руками нам подсобил и ты стала более спокойная.

– Конечно, на таком-то холоде, – брякнула я, натягивая колючие чулки, от которых страшно чесались ноги, – сберегаю тепло в организме, чтобы не окочуриться, посему молчу, тетушка.

Женщина вздохнула и покачала головой.

– Ладно, что я тут с тобой спорю? Дедвик попросил отварить мясистые куски каюна, да пожирнее. Да, накорми ирбисов!

Я промолчала, спровадив Гликерию уничтожающим взглядом.

Стоило вспомнить здоровенные куски мяса представителя гор, как мне стало дурно.

В этих землях его просто обожали. Мясо согревало, было маслянистым и жирным. Конечно, я не прочь была, хоть иногда, испытывать согревающее тепло внутренностей, но предпочитала овощную бурду, а не сочащиеся салом шматы, от которых передергивало.

Смирившись с тем, что в обедню я снова буду голодна, но воодушевленная скорым отбытием из этого богами забытого места, я шустро одевалась, не забывая почесывать ноги от колючей шерсти. Две исподние байковые рубахи, махеровое серое платье и платок из ангоры, я накинула на ватный тулуп, размера на три больше, а потом глянув на себя в старое зеркало, потрескавшееся в углах, вздохнула, вглядываясь в свое отражение.

Я никогда не считала внешний вид чем-то главным. Мне не интересны были модные фасоны платьев, украшения и изысканные прически.

Наверно, я задумалась о себе, только когда получила отворот поворот от Винсента.

Когда боги раздавали внешность, возможно, они обошли меня стороной, как и всех представителей рода, где я умудрилась родиться.

Кроме, тетки Андромеды, дочери деда Гордона, славившейся смазливой красотой и выразительными чертами лица.

Женщиной можно было залюбоваться, но только на первый взгляд. Буквально через несколько минут, просачивалась хитрость, заносчивость и к всеобщему удивлению нашей семьи, распутство. В последнем она была хороша и пугала даже меня, непуганую ничем. Если только страхом окочуриться от холода в землях Ванн.

Всмотревшись же, в свое отражение, я пристально разглядела простодушное лицо в виде сердечка, бледноватую кожу, щедро сдобренную конопатинами, которые активно виднелись в летние месяцы, блеклые светлые волосы, с еле заметным бледным оттенком голубого, но вишнэ на торте, было другое – разные по цвету глаза. Один голубой, другой туманно-серый. Словно у богов, в коробках раздачи внешности, остались остатки, и они решили одарить меня необычностью, наплевав на женскую привлекательность, зато приправив ненужной индивидуальностью.

Ростом я тоже не вышла и в свои двадцать лет, казалась юнее, чем было на самом деле.

Вздохнув, я вошла в стылый коридор, подсвеченный масляными лампами и потерев ладони друг об друга, направилась к стряпчим, дабы перекусить.

Поела быстро, пихнув в рот пару сваренных в крутую яиц, хлеб с наполовину замороженным маслом и кипяток, сдобренный несколькими каплями согревающего эля.

Эль здесь являлся таким же ходовым напитком как в других землях Аквии, вайни, кава или взвар из ягод и плодовых. Ваннийцы, от него пьянели, только в том случае, если вливали в себя несколько литров. Мне хватило стакана, чтобы превратиться в свинско и забыть свое имя. Местные обсмеяли меня, посчитав мое невменяемое состояние очень забавным.

Я не была мстительной натурой, но не удержала свой, порой заносчивый и настырный нрав от пакости, облила двери домов умников холодной водой, после чего, замки замерзли. Пришлось немного попотеть, чтобы выбраться.

Ваннийцам было к этому не привыкать. Они обожали прилагать физические усилия, охотиться и мериться силой на различных турнирах, которые здесь проводились каждую седмицу. Драки с оголенными торсами, перетягивание каната, катание с горы на санях и охота на диких вепрей, была их страстным развлечением.

Тяжело вздохнув, будто собираясь участвовать в физической расправе, я нырнула за дверь. Порыв ветра был такой силы и колючести, что моментально припечатал меня по лицу хлесткой пощечиной. Сделав с усилием вдох в платок из ангоры, я поплотнее подтянула капюшон и что есть сил бросилась за ведрами, стараясь не растерять остатки тепла внутри вмиг содрогнувшегося тела.

Благо, мне повезло.

День выдался ясным. Сувар, словно насмехался. Касался задубевшего лица бесчувственными лучами, слепил глаза и создавал иллюзию тепла, коего тут не видели тысячелетиями.

У озера Эа, священного, между прочим, уже толкался народец у прорубей, набирая воду для готовки и мытья. Пришлось потоптаться на месте, подпрыгивая на левую ногу, в ожидании своей очереди.

Несмотря на мерзлоту, бесконечно снежные равнины, куски сине-голубого льда и хмурые горы, ваннийцы, были народом веселым, что нельзя было сказать обо мне, явной представительницы более теплых мест. Здесь я чахла и если дед хотел избавиться от меня, он делал все верно.