Знакомую музыкальную заставку разорвал оглушающий надрывистый визг металла, из коридора в комнату тут же хлынул фонтан искр. Я смог морально подготовиться к тому, что время схлопнется само на себя, попутно размолов вселенную в кварко-лептонную пыль, но когда мне начали вырезать дверь болгаркой – испытал первобытный ужас. Здравый смысл вернул мне контроль над телом, когда я уже одной ногой висел за карнизом. Надо было хотя бы попытаться разобраться прежде чем ломать себе ноги об асфальт.

– Что вам надо? – заорал я как только в процессе выпиливания моей двери образовалась пауза.

– О, а эта консерва с открывашкой. – раздалось с другой стороны. – Вылазь давай, все равно дверь вынесем.

– Вы не сказали, что вам нужно. – вместо ответа из-за двери снова раздался визг болгарки, – ладно-ладно, открываю.

Два огромных мужика, один из которых спорил со мной по поводу научности петли и получил тайное прозвище Царевна-Лебедь, вошли в квартиру, отодвинув меня в сторону, словно занавеску.

– Что в хате есть из алкашки и еды?

– Простите…я не пью. – ответил я, и про себя добавил, что особо и не ем.

– Ну конечно. Ладно, сами поищем, и молись что бы не нашли. Пшел нахуй с хаты.

Они за шкирку вышвырнули меня за порог, словно провинившуюся псину, и захлопнули дверь. Я остался стоять в рваных домашних шортах и мятой футболке с выцветшим принтом ромашки. Вот тебе и счастливая жизнь. Ноги автоматом пошли вниз по лестнице, просто потому что делали так каждый раз после выхода из этой двери на протяжении 18 лет до ВУЗа и 5 лет после.

Кирилл сидел на лавочке около подъезда и никак не отреагировал на пиликанье открывающейся двери. На его щеке алела огромная ссадина, в левой руке красовалась бутылку с явно дорогим и крепким алкоголем, в правой – сигарета.

– Не знал, что ты куришь. – буркнул я усаживаясь рядом.

В ответ Кирилл сделал затяжку, глядя куда-то вдаль, и громко закашлялся.

– Ебаная петля. – его голос хрипел, как старый радиоприемник, – даже закурить нормально не позволяет, каждый раз организм “очищается”.

– Тебе за что по лицу надавали?

– В алкомаркете последняя бутылка оставалась, а какая-то баба решила, что ей больше всех надо. – он сделал еще одну затяжку, – А оказалось, что мне.

В таком амплуа голливудского дебошира Кирилл миру еще не являлся. На первом этаже кто-то очень громко ругался, но смысл слов пожирали толстые стены. До нас доносились лишь интонации. Видимо, не всем сериальчики помогали успокоиться. Хотя кого я обманываю, они и мне не особо помогали. Ссора резко оборвалась и в окно высунулся пожилой мужчина с выражением беззвучного мата на лице. Этого человека знал весь дом, потому что он любил расхаживать по округе в своей церковной рясе, но имени его я не знал. Он осмотрел двор и заметив Кирилла устало пробубнил:

– Кирюш, будь добр, одолжи сигаретку. А лучше две.

Кирилл подошел к окну и протянул старику всю пачку вместе с зажигалкой.

– Держите, дядь Борь, я еще три взял. Тоже дома ситуация накалилась?

Старик замешкался, прикидывая стоит ли выносить сор из избы.

– Да, дочка совсем прокаженная. Позор мне, что умудрился такую вырастить. Даже не знаю, что и делать теперь.

Дверь подъезда снова издала пиликание и распахнулась. На улицу в слезах выбежала девушка лет двадцати, та самая, которая сидела с грустными глазами на первом собрании. Она глянула на Кирилла, потом на отца в окне и завизжала:

– Пап! Ты совсем? Я с тобой и мамой по секрету поделилась, мне и так тяжело, а ты мало того, что головомойку мне устроил, так теперь всему городу рассказать решил?

Мужик ничего не ответил, даже сделал вид, что не замечает дочь. Просто молча зажег сигарету. Девушка громко шмыгнула носом и убежала.