– А знаете, пожалуй вы правы. Сбегаю-ка я в лабораторию, там настоящие ученые всё мне объяснят. Зря я распереживался.

– Погоди, мы же только начали собрание. – вклинился Кирилл.

– Потом расскажете, чем закончилось.

Дойдя до угла, я бросил осторожный взгляд в сторону подъезда. Толпа уже забыла о моему существоании, большая часть вообще походила на болотный камыш, флегматично колышущийся на ветру и ожидающий, пока кто-то решит его судьбу, а несколько самых активных возобновили спор о том, чья фантазия о происходящем должна быть принята за истину. Только сейчас, когда возвращаться было уже неуместно, я заметил девушку, которая провожала меня потухшим взглядом. Кажется, не одному мне становилось тошно от происходящего.

Конечно, ни в какую лабораторию я не собирался.

9.

Город менялся на глазах. Общество пока еще сохраняло выработанный столетиями приличный облик порядочности, но к обеду улицы всё равно покрывались постапокалиптическим ссадинами. Даже в нашем спальном районе не уцелела ни одна витрина, а из стен некоторых магазинчиков вообще торчали грузовики, использованные вместо универсальной отмычки. Пока что из списка грехов вычеркнули только грабеж, но, подозреваю, еще несколько пунктов уже находились под карандашом. Где-то в глубинах моей души беззвучно тихий голос нашептывал, что было бы чертовски интересно понаблюдать во что мутирует человеческое общество. К счастью, здравый смысл легко затыкал эти нелепые порывы. Оставаться в рамках своего миролюбивого двора было самым правильным решением. Однако, на этот раз чрезмерно трудолюбивая совесть всё таки заставила меня пойти в лабораторию.

– Саша, Сашенька, Александр! – не успел я подойти к кампусу, как меня уже подзывал к главному корпусу звонкий голос Розы Викторовны. Импозантная полноватая женщина, зав лаборатории молекулярной биологии, дружелюбно махала мне рукой. Рядом с ней угрюмо курил завкафедры астрономии. – Давай к нам.

Сама судьба схватила меня за горло. Кажется, пока я копался в собственных страхах и психологических травмах, работы по спасению мира все таки велись. Впрочем, я и не сомневался, что светилам науки не особо требовалась помощь дурочка, единственным научно-техническим достижением которого была система компенсации погрешности, из-за которой наша установка просто перестала запускаться.

– Валерчик умер, Саш, представляешь? – тут же обескуражила меня Роза Викторовна, – Пары часов до вечности не дожил. От сердечного приступа прямо в туалете пятого корпуса. Наверное, самый невезучий человек на Земле.

Благодаря “доброму” ежедневному утру и бурной фантазии, в моем воображении “Не дожить до вечности” не входило даже в топ сто самых страшных вещей внутри петли. Так что судьба этого непонятно Валерчика меня никак не трогала.

– Мои соболезнования его близким. – ответил я без особых эмоций.

Какие-то мгновения мы с Розой Викторовной смотрели друг на друга с молчаливым недоумением, пока оба не осознали, что её Валерчик в моей голове существует исключительно в виде госкуратора нашей лаборатории – Валерия Дмитриевича Крысюка, которого мы звали исключительно по идеально подходящей фамилии. Кажется, его действительно не было на месте в последний день, но он, в основном, всех только раздражал, так что в драгоценные часы его отсутствия никто не утруждался поисками.

– Аааа. – всё осознав, я попытался придать голосу оттенки печали, но получилось плохо, – А я только взял себя в руки и хотел узнать как продвигается поиск решения. Что же мы теперь будем делать-то без Валерия Дмитриевича…

Астроном громко фыркнул, поднял голову вверх и, сделав глубокую затяжку, ответил: