С Алей я близко сошелся, когда купил подержанный «Москвич». Это была моя первая машина, да еще купленная не у знакомого, а черт знает у кого. Короче, я проездил на ней лето, а к осени она «забастовала» и отказалась заводиться. За зиму я полностью разобрал двигатель, до винтика. Купил все, что можно было, из запчастей и стал собирать, советуясь с местными водилами. Аля подходил ко мне и ехидно повторял:

– Она у тебя не заведется! Она у тебя не заведется!

Так ему хотелось, наверное! Но к его удивлению весной собранный драндулет завелся! После этого случая я сильно «подрос» в его глазах, а ведь он относился ко мне с подозрением: БИЧ^>6, да еще и непьющий! Правда, с тех пор я уже валялся по очереди под своей машиной и под Алиной!

Для института мои герои мало что делали. Забавно было наблюдать, как помянутый выше главный инженер, Иван Иванович, одев на себя робу, копается по колено в воде в какой-нибудь траншее, а пьяные Аля и Валя, которые, в общем-то, и должны были это делать, стояли рядом и давали ему советы:

– Иван Иваныч, правее копните! Да не туда, чуть выше возьмите!

В общем, проработав тридцать лет в институте, Аля зарвался, решив, что он незаменим, и, если его уволят, то все в одночасье рухнет, и перестал вообще что-нибудь делать: только ходил по двору со своим ключом. Но вот в институте сменился главный инженер. При очередной аварии «новый» дал Але задание – откопать место протечки, а Аля «послал» его, заявив, мол, сам копай! Но тот копать не стал, а пошел к директору и нажаловался. Директор тоже был новый, не знал о прежних Алиных «заслугах», вспылил, и Алю уволили. Но этот хитрый «мордвин», конечно, не пропал, и я часто встречал его на Стрелке с неизменным шведским ключом в руке.

Да, давно пора представить моему благосклонному читателю Валю, или Валентина Леонтьевича, как его величал все тот же Иван Иванович. Лично я называл его не Валей и не Валентином Леонтьевичем, а просто – Валентин. Это был весьма примечательный человек: добрый, отзывчивый, бескорыстный, готовый отдать последнее, если у него это последнее попросят! Я часто в шутку говорил:

– Валентин, вот если бы все люди были, как ты, мы бы уже давно при коммунизме жили!

Он, расплывался в улыбке, но я добавлял:

– Единственный недостаток в том, что ты – алкоголик!

Он не обижался на мои слова, только, как и все алкоголики, начинал доказывать, что он может не пить, если захочет! Но «хотеть» он не хотел! Валентин, как и Аля, хлебнул лиха в детстве: когда началась блокада, ему было шесть лет. Всю блокаду он прожил в Ленинграде, естественно, пережив многое.

Почему его называли «балеруном»? Да потому, что в свое время он окончил знаменитое Вагановское училище. Распределили его по окончании в Петрозаводск, в республиканский ансамбль песни и пляски. Он не только сам танцевал, но и ставил танцы, был известен в культурных кругах Карелии. Его даже номинировали в свое время на звание «заслуженного артиста Карелии», но его обошел кто-то более пробивной, а Валентин, лишенный всякого честолюбия, за звание не боролся.

Общаясь с ним, я часто сводил разговор к танцам, и тогда он преображался, лицо светлело: он вскакивал и рассказывал, как он придумал такой-то разворот и как соединил такие-то па, и все показывал тут же! Там же, в ансамбле он познакомился с будущей женой – Валентиной! Так и звали их, как в известном фильме: «Валентин и Валентина»!

Нет, тогда он еще не пил, как сантехник, но большой творческий коллектив и гастроли предполагают застолья, выпивку для снятия усталости. Тем более Валентин, с его добрым, открытым характером, был душой коллектива и активным участником застолий. Естественно, он стал пить много больше, чем полагалось.