По двору института они передвигались всегда вместе. Маленький плотный, с хитроватой улыбочкой Аля и худой, выше его на голову, напарник Валя по прозвищу «балерун»! Я никогда не видел Алю без «шведок»: даже когда он «отрубался» и падал на топчан в мастерской, шведский ключ был надежно зажат в его руке! Казалось, забери у него этот ключ, и он испустит дух, как Кощей. У Вали же из кармана всегда свисали волокна льна!

– Учись, Шурик! Когда лен наматываешь, надо поплевать на него и загладить по резьбе, тогда ни за что не потечет! – учил он меня сантехническим премудростям.

– А если водой?

– Нет, обязательно надо поплевать!

Аля, или Альберт Викторович, как обращался к нему наш главный инженер, Иван Иванович, был родом из Рязанской области и каждое лето с женой Катькой (прошу прощения, но так ее всегда называл Аля) и внуком уезжал на своем «Москвиче» на «малую родину», в деревню, где родился и вырос. Из детей у них с Катькой была только дочь, которая постоянно была занята устройством своей личной жизни, а сына «подбросила» родителям. Катьку я ни разу не видел, слышал только ее голос из телефонной трубки, когда она просила позвать Алика. Аля добирался до аппарата и неслушающимся языком плел ей, что у него «авария»; пока не исправит, котельную не запустить, трубы полопаются, и … ночевать он сегодня не приедет.

Хотя халтурили они вместе, и львиную долю работы делал Валя, добычу делил всегда Аля. А делил он ее почти так же, как Паниковский деньги Корейко. Вале, как и Балаганову, доставался мизер: мол, он и на столько не наработал! Валя только улыбался, да говорил мне: «Пусть этот хитрый «мордвин» подавится!»

Аля носил домой спирт трехлитровыми банками. Если нефть называют «черным золотом», то спирт (или «шило») в советские времена можно было бы назвать «белым золотом». Летом он обменивал это золото у себя в деревне на бензин, продукты и услуги шоферов и трактористов. Не менее хитрая, чем Аля, Катька, чтобы муж не употребил до поездки это сокровище, прятала от него спирт в самые разные места. Аля рассказывал мне, что как-то, когда Катьки не было дома, он перевернул все вверх дном в квартире, искал спирт и не мог найти.

– Знаю, что должен быть, я же недавно приносил! Все просмотрел: в шкаф с постельным бельем залез, кладовку всю перерыл. Нету! Потом смотрю, на антресоли у Катьки заготовки стоят. В трехлитровых банках компоты разные, яблоки, виноград! А в одной банке плавает несколько ягодок только! Ну, я и допер, что это спирт Катька закатала!

Алино детство пришлось на довоенное, военное и послевоенное лихолетие. Когда началась война, он был еще подростком и работал в колхозе погонщиком лошадей. Из колхоза его забрали («забрили») в армию, и обратно в деревню он уже не вернулся. Служил под Ленинградом, поэтому и осел здесь. Сначала работал по лимиту в ЖАКТе, потом, получив постоянную прописку, –где душе было угодно. А угодно его душе стало «кантоваться» в нашем институте. Зарплата небольшая, но – куча академических учреждений на Стрелке, и он, «король» сантехники, нарасхват. В этом же здании в полуподвальном помещении располагалась академическая столовая, или «академичка», как прозвали ее студенты университета. Столовая-то была, были повара, рабочие кухни, разносчицы, кассиры, уборщицы, бухгалтера, администраторы, снабженцы, были даже директор с заместителем, только сантехника своего не было. И вот эта столовая была настоящим «клондайком» для Али с Валей. За работу (а в столовой всегда что-то засоряется, течет или, наоборот, не течет) администрация щедро расплачивалась с ними продуктами. Чего еще надо, чтобы считать, что жизнь прекрасна! Выпивка и закуска рядом! Правда, мясо и деликатесы хитрый Аля тащил домой, Катьке, а Валя довольствовался простой закуской в виде котлет, салатов и прочих макарон.