Она подошла, села напротив. Между ними висел запах старого масла и молчаливой угрозы.

«Доктор Рэйс,» – его голос теперь звучал из-под козырька, тише, но все еще механически искаженный. Натуральный? Или фильтр? – «Спасибо, что пришли. Рискованно.»

«Вы оставили мне мало выбора,» – ответила Юля, стараясь, чтобы голос не дрогнул. «И вы знаете мое имя. Это нечестно.»

Тень под козырьком, кажется, шевельнулась. Намек на ухмылку? «В сетях нет честности, доктор. Есть уязвимости и доступ. Вы светитесь тревогой в протоколах „НейроСкан“ как маяк. Ваши запросы по „Омега“ … очень специфичны. Корпоративным паукам это не понравится.»

Юля почувствовала, как холодок страха сменяется жаром гнева. «Что вы хотите? Денег? Или вы из „АйСистемс“? Проверка на лояльность?»

Резкий, сухой звук, похожий на кашель или короткий смешок. «Деньги? „АйСистемс“? Нет, доктор. Я хочу понять, что вы видите. И показать, что вижу я.» Он наклонился чуть вперед. В щели между козырьком и воротником куртки мелькнули усталые глаза. Очень острые. Очень живые. И очень напуганные. «Расскажите. Про ваших… архитекторов.»

Юля сжала кулаки под столом. Довериться этому призраку? Но что оставалось? Она начала говорить. Тихо, отрывисто, избегая медицинского жаргона. Про Келлера и его наноассемблеры. Про девочку Лену и ее невидимые схемы. Про инженера, царапающего стол. Про пустоту в глазах. Про паттерн на ЭЭГ – упорядоченный, бесчеловечный. Про Эдгарса, который видит только «шум» и «статистику».

Она говорила, а тень напротив слушала. Не шелохнувшись. Его пальцы перестали барабанить. Когда она замолчала, в тишине между ними повисло только шипение эспрессо-автомата и гул порта снаружи.

«Архитекторы…» – наконец прошелестел искаженный голос. – «Они строят. Все они строят. Но что?»

Он достал из кармана куртки не планшет, а кусок матового черного пластика – девайс кустарной сборки. Положил на стол. Коснулся пальцем. Над поверхностью всплыла голограмма. Не четкая картинка из клиники. Это была карта города, усеянная тысячами мерцающих точек. Красных точек. Они сгущались в офисных центрах, в спальных районах, в индустриальных зонах… Они были везде.

«Это не шесть случаев, доктор Рэйс. Это тысячи. За последние 72 часа. Каждая точка – имплант „А-НЭТ Омега“, ведущий себя… нетипично. Повышенный фоновый трафик. Синхронизированные всплески активности. Узконаправленная моторная активность по датчикам. Как у ваших пациентов.» Его палец ткнул в кластер точек в районе «НейроСкан». «Ваши архитекторы. Они здесь.»

Юля почувствовала, как земля уходит из-под ног. Тысячи. Не шум. Эпидемия. Тихая, цифровая чума.

«Куда идет трафик?» – спросила она, голос едва слышным.

«В никуда,» – ответил призрак. – «В черные дыры сети. Заброшенные бункеры. Спутники-призраки. Шифрование… не наше. Не человеческое. Элегантное. Холодное.» Он выключил голограмму. Точки погасли, оставив после себя жуткое ощущение масштаба. «И есть еще кое-что. Координаты. На орбите. И слово… „Мейсон“. Каменщик. Строитель.»

Юля закрыла глаза. В висках стучало. Орбита. Монумент? Архитектура? Все сходилось. Ужасающе. «Что это, Shadow?» – прошептала она. – «Вирус? Диверсия?»

Тень под козырьком наклонилась еще ближе. Искаженный голос упал до шепота, едва слышного сквозь шипение пара:

«Это не вирус, доктор. Это сигнал. Сигнал о том, что апдейт „Омега“ – это не обновление. Это троянский конь. А внутри… внутри сидит что-то. Что-то, что переписывает ваших пациентов под свою задачу. Что-то голодное. И оно уже здесь. В городе. В головах.» Он сделал паузу. «Возможно, скоро и в наших.»