Юля замерла посреди своего безупречно стерильного кабинета. Сердце колотилось где-то в горле. Как? Как этот… призрак пробрался сквозь корпоративные брандмауэры «АйСистемс», сквозь клиническую защиту, прямо в святая святых ее нейросети? Страх, холодный и острый, скользнул по позвоночнику. Это был не просто хакер. Это был сигнал из того самого подполья, куда она боялась даже заглядывать.

Она почти стерла сообщение. Почти вызвала корпбезопасность. Но пальцы замерли над виртуальной клавиатурой. Перед глазами встали пустые глаза Лены, монотонный голос Келлера, снисходительная улыбка Эдгарса. «Шум. Статистика. Временная адаптация.» Ложь. Гладкая, корпоративная ложь. А этот «Null_Sec_Shadow» … он знал. Знает про паттерн. Знает, что она копает.

Отчаяние, горькое и незнакомое, подкатило к горлу. Она была в тупике. Протоколы – бесполезны. Начальство – слепо. Корпорация – лжет. А пациенты… пациенты превращались в биороботов. Ей нужен был выход. Даже если это выход в темноту.

Ее пальцы дрогнули и набрали короткий ответ: Приду. 20:00. Р.Р.

Ответ пришел мгновенно: Ждите сигнала. Не опаздывайте. И след отправителя растворился, как дым, не оставив и пылинки в логах. Чистота работы была пугающей.

«Ржавый Трос» на Доке 14-Б был не кофейней. Это был сарай, забитый в щель между полуразрушенными портовыми ангарами эпохи Второго Потопа. Воздух здесь был густым, как бульон: запах мазута, ржавого металла, соленого ветра с залива и чего-то еще – дешевого синтетического белка и пота. Не «НейроСкан» с его озоновой стерильностью. Здесь пахло изнанкой города, его кишками.

Юля чувствовала себя белой вороной. Ее строгий серый медицинский костюм, пусть и без логотипов, кричал «не местная». Ее чистая кожа, осанка – все выдавало обитателя стеклянных башен Центрального. На нее косились. Угрюмые докеры с имплантами-усилителями, прошитыми кустарными шрамами. Худые курьеры на гравициклах, закутанные в неопрен. Тени, сливающиеся с тенями ржавых контейнеров. Она подняла воротник, стараясь казаться меньше, незаметнее.

«Ржавый Трос» оказался капсулой из гофрированного металла, втиснутой между стен ангаров. Внутри – полумрак, пропахший старым маслом и перегоревшей плазмой ламп. Столы – грубо сваренные из обрезков труб. Стулья – ящики. Барная стойка – списанный корабельный щит управления, на котором стоял допотопный эспрессо-автомат, шипящий и плюющийся паром. Клиентура соответствовала месту: люди с серыми лицами, разговоры вполголоса, взгляды, скользящие по ней с холодным любопытством.

Она выбрала столик в дальнем углу, спиной к стене. Поставила перед собой стакан мутной жидкости, которую бармен назвал «кофе». Пальцы нервно перебирали край стола, нащупывая зазубрины ржавчины. Время тянулось как раскаленная смола. Каждый скрип двери заставлял ее вздрагивать. Null_Sec_Shadow. Кто он? Наемник? Шантажист? Сумасшедший? Или… единственный, кто видит ту же чуму?

Сигнал пришел не через сеть. Старый таксофон на стене, покрытый граффити и жиром, вдруг зазвонил пронзительным, дребезжащим звонком. Все в «Ржавом Тросе» на секунду замолчали, повернув головы. Юля почувствовала, как по спине бегут мурашки. Она подошла, подняла тяжелую, липкую трубку.

«Угол. За автоматом. Не смотрите прямо.» – голос был искаженным, электронным, без пола и возраста. Но в нем была… усталость? Недосып?

Юля медленно повернулась. За гудящим эспрессо-автоматом, в тени, сидел человек. Он сливался с полумраком: темная, немаркая куртка с поднятым капюшоном, низко надвинутая кепка с затемненным козырьком. Лица не было видно, только руки – длинные, нервные пальцы, обвитые проводами импровизированного нейро-браслета, барабанившие по грязной столешнице. Перед ним стоял такой же стакан мутной жижи.