Наконец, он отвел взгляд, резко, почти смущенно, и ослабил хватку, но не отпустил до конца. «Значит… – его голос был хриплым, – …борьба начинается дома. Прямо сейчас.» Он кивнул на их соединенные руки, на ее подрагивающий палец, на свою собственную скрытую дрожь. «Он здесь. Значит, мы бьем здесь. Пока можем.»
Юля кивнула, сжимая его пальцы в ответ. Страх никуда не делся. «Паразит» тихо шевелился под их кожей, в их мыслях. Но в этом прикосновении, в этой немой клятве сопротивляться до конца, рождалось нечто новое. Не просто союз по необходимости. Глубже. Темнее. Сильнее. Они были двумя последними островками человечности в океане надвигающегося безумия, и они цеплялись друг за друга не только ради выживания, но и ради того, чтобы помнить, что значит чувствовать. Даже если это чувство было леденящим ужасом и горькой солидарностью обреченных.
Борьба за свой разум только началась. И цена поражения была хуже смерти.
Часть 2: Архитекторы Пустоты
Глава 16: Борьба с Тенью
Воздух в «Цифровом Саркофаге» больше не пах озоном и пылью. Он пропитался страхом. Тонким, едким, как запах перегретой платы перед коротким замыканием. Страхом, который не витал в воздухе, а жил внутри них, пульсируя в такт невидимым импульсам под кожей висков.
С тех пор, как осознание заражения обрушилось на них как бетонная плита, каждый момент стал полем боя. Не снаружи – там ждали Проводники, дроны и нависший в космосе Монумент. Битва бушевала внутри. В тишине нейронных связей, в бессознательных движениях пальцев, в самой структуре их мыслей.
«Протокол Альфа: Ментальный Якорь. Время – 08:00.» Юля стояла посреди бункера, спиной к мерцающим светодиодам, глаза закрыты. Ее голос звучал слишком громко в гулкой тишине, слишком ровно, как будто она зачитывала инструкцию по применению смертельно опасного прибора. «Фокус на сенсорном воспоминании. Цель – активировать лимбическую систему. Противостоять аффективному уплощению.»
Она глубоко вдохнула, пытаясь пробиться сквозь холодную пелену, которую «Паразит» набрасывал на ее эмоции. Кофе. Утро. Клиника «НейроСкан» до «Омега». Не озон. Настоящий кофе, горький, обжигающий губы. Звук смеха медсестры Лиза за дверью. Глупый анекдот про нейрохирурга и робота-уборщика. Жар стыда, когда она поняла, что смеется слишком громко. И… тепло. Просто тепло от кружки в руках. Человеческое, неэффективное тепло.
Слева раздался резкий, прерывистый вдох. Рой сидел на ящике, сгорбившись, его пальцы судорожно сжимали края сиденья. Его «Якорь» был другим. Первый взлом. Школьный сервер. Адреналин, сладкий и острый, как лезвие. Страх быть пойманным, смешанный с восторгом от открывшейся цифровой бездны. Запах перегретого процессора его старого ноутбука. Жар на щеках. И… бессильная ярость отца, когда того вызвали к директору. Не разочарование. Ярость. Живая, неоптимизированная ярость.
«Держись, Рой,» – прошептала Юля, не открывая глаз, чувствуя, как ее собственный образ кофе тает под натиском четкой схемы расположения серверных стоек в ГКЦ «АйСистемс», всплывшей в сознании без спроса.
«Не мешай…» – прошипел он сквозь зубы. Потом резко встал. «Не работает. Или… работает хуже с каждым разом. Как будто он учится блокировать каналы доступа к этим… шумным воспоминаниям.» Он прошелся по бункеру, его шаги были нервными, резкими. Мизинец левой руки дергался, будто нажимая невидимую клавишу.
«Протокол Бета: Физический Стимул,» – объявила Юля, отбрасывая неудачу с «Якорем». Она подошла к импровизированному умывальнику – ведру с ледяной водой, набранной из древнего конденсатора. Без колебаний сунула руки по локоть в ледяную жижу. Боль ударила как электрошокер. Острая, чистая, неоспоримая. Ледяные иглы впились в кожу, перекрывая все остальные сигналы – и навязчивое подергивание пальцев, и геометрические паттерны, лезущие в сознание. Она застонала, но не вытащила рук. Боль была их оружием. Грубым, жестоким, но эффективным.