В итоге, мы этот несчастный замок трое суток вставляли. А потом, с чувством выполненного долга, ушли. Это был район, где сейчас стоит штурмовик ИЛ-2. В то время там был небольшой жилой микрорайон, улица Первая Продольная и пустырь. И вот мы с Лешкой уже по темноте идем наискосок по пустырю, к троллейбусу. Навстречу нам идут трое. Лешка – никакой, «навставлялся» замок, что называется, до бровей. Значит, я один против троих. Присматриваюсь по сторонам, что бы потяжелее взять. Нашел дубину. Уверенности прибавилось.

Подходят. Ну, сейчас начнется. И тут один говорит: “Ба, Витька!”. Смотрю – Яшка. Вот ведь, думаю, дуракам везет. Попался бы кто другой, нас бы с Лешкой нахлобучили от всей души.

Поговорили мы с Яшкой, и действительно, я понял, что жизнь свою он так и пустил через пень колоду. Жалко мне его тогда стало, как и тех людей, с пивнушки…

…Мои родители никогда не вмешивались в учебу – как учишься, так и учишься. Тебе жить. Правда, по большому счету я им особо и не досаждал. Безобразничать – безобразничал, бывало, с уроков удаляли, но в целом, как у всех.

Когда родителей вызывали в школу, ходила всегда матушка, отец никогда не ходил. Отец у меня был хозяин в доме. Человек он был суровый, но никогда пальцем меня не трогал. Зато матушка могла и полотенцем «пригреть» – была очень скорая и на суд, и на слово.

Был, правда, у меня в школе, уже в старших классах, провал с учебой. Виной всему волейбол. Тогда им все повально стали увлекаться. Я занялся волейболом всерьез, и учебу буквально забросил. Правда через какое-то время все же взялся за ум и наверстал упущенное. Помогла мне в этом Людмила Александровна Шевцова, кандидат наук из политехнического института. Она и сейчас жива, слава Богу. Она с нами, школьными охламонами, три года мучилась. Мы занимались у нее в лаборатории в политехническом институте, изучали маленькие химические хитрости – склянка Бунзена, обратный холодильник Либиха, эксикатор – все это оттуда. И органическую химию она нам преподавала, укрепляла наши школьные знания.

Кстати, именно Шевцова круто повернула мою судьбу. Дело было так. По окончании школы иду я на выпускной бал. При полном параде – рубашка, галстук, костюм. В общем, весь из себя красавец. До школы остается ровно квартал, и тут сверху по улице Рабочей спускается пара – Людмила Александровна Шевцова с мужем. Поздоровались, она и говорит: “Витя, поздравляю с окончанием школы, ты конечно к нам учиться придешь?” А я собирался поступать в Авиационный институт. С детства тянуло к самолетам. А тут – такое. Она мучилась со мной три года, а я ей скажу: «Нет, извините, к вам ни за что не пойду?» Я и говорю: “Конечно к Вам, Людмила Александровна, только к Вам”.

Ну и пришлось свои планы поменять. Сдал экзамены. А как не сдашь? Меня наш двор по-своему воспитывал – попробуй пообещать и не сделать, холку намылят тут же. Вот так я стал химиком…

…Первые полгода в институте были очень тяжелыми. И я сам был в этом виноват. Лекции я позволял себе пропускать, думал, ерунда – потом почитаю учебники, книги, в общем, сам во всем разберусь. Но когда глянул на эти книги, например, на “Органическую химию” страниц эдак под 900, с кучей формул, то понял, – это труд, который осилить очень не просто и кавалерийской атакой здесь обойтись не получится.

Экзамены-то тогда я сдал, но для себя сделал вывод, что лекции надо слушать. И после этого мне действительно стало проще – вошел, так сказать, в ритм. А вольностей с учебой больше себе не позволял.

Увлечение волейболом я не бросил. С удовольствием играл за наш славный Политехнический институт. На соревнованиях за первенство города Политех выставлял не одну команду, как другие ВУЗы, а всегда две. Политеху это позволялось. Наверное, только потому, что председателем нашего спортивного клуба был Лев Григорьевич Ориенбах – настоящий фанат и рыцарь волейбола. В итоге в финале мы всегда сходились двумя нашими командами, разорвав всех остальных в пух и прах.