Все жители деревни, казалось, собрались, вокруг костров. Теперь тьма не мешала во всех подробностях рассмотреть тех, кому за глаза присудили чудовищный титул каннибалов. В основе своей этот народец оказался поджарым, высоким и стройным, вне зависимости от возраста. С матовой кожей цвета чёрного кофе, с тонкими чертами лица, эти люди обладали удивительными по красоте светлыми глазами и носили, горделиво задрав вверх, бритые головы, будь то женщины или мужчины. Привычные к своему климату, и одежду они носили соответствующую, удобную им: просторные хлопковые тоги красно-огненного цвета, точно отдавая дань уважения покровителю-солнцу, правда, у некоторых под одеждой виднелись и вполне современные футболки и джинсы. Вблизи же животворного огня утепляться во что-то более добротное местным не было смысла – жар здесь стоял адский.

У ног многих крутилось много зверья, но неприятным фактом стало превалирующее наличие среди живности змеиного рода. Никого из прислужников Матфея и его друзей не привело в восторг обилие змей, даже пусть они все безобидны по природе своей. Впрочем и чешуйчатые гады не испытывали радости от незваных гостей, нервозно шипя и торопливо дислоцируясь поближе к своим хозяевам. Но собаки, их тоже оказалось не меньше, выказывали настороженную заинтересованность, готовые по призыву кинуться на чужаков и выполнить свой пёсий долг полностью.

У перепутья меж двух громадин-костров Матфей замер замешкавшись – он растерялся от накатившего на него удушающего зноя и обилия громко перекрикивавших друг друга людей, а потому не сразу понял, когда один из охранников, сопровождавших его, вдруг подтолкнул в нужную сторону. И только тогда взгляд юноши выхватил среди столпившейся кружком группки одного, что выделялся среди прочих. К нему и направился юноша, ведя следом друзей.

Группа расступилась тут же, выпуская вперёд своего лидера. Высокий, стройный, сухощавый старик, на вид около шестидесяти лет, смотрел свысока на пришельцев задумчивым и, как казалось, суровым взглядом. Голова его, обритая гладко, только резче подчёркивала морщины, полосовавшие лицо и макушку. Тело его укрывала короткая карминовая тога, перехваченная плетёным шнуром вокруг талии.

– Подойди, чужеземец, – велел он сильным, утробным голосом, смотря в упор на Матфея. Тот подчинился, отделившись от своих. – Ты впрямь кибвэмека? Тебе подвластен язык любой твари, плавай она в водах, беги по земле и летай она в поднебесье?

– Это так, – кивнул юноша.

Именно в этот момент Рарогу надоело томиться под толстой душной кожей куртки, и он заёрзал, ища выход наружу – всё-таки горячий воздух вокруг огня нагрел и одежду.

Удивление проскользнуло в светлых очах старца, брови непроизвольно сдвинулись вверх, отчего морщин на лбу приумножилось.

– Это мой прислужник, саламандр, – неловко расстегивая молнию на куртке (та отчего-то заедала) пояснил Матфей. – Рарог, уймись, я тебя выпущу, потерпи!

В итоге ящер вывалился из-под полы куртки и с коротким, но пронзительным писком плюхнулся на землю.

– Ну и духотища! Капустны кочарыжки, бабкины маклышки, – заверещал Рарог, обрадованный свободе, но тут же испуганно вскрикнул, обнаружив, что вокруг столько незнакомцев. – А это что ещё за черти?!

И тут же ринулся к Матфею, вскарабкавшись на одну из его ног.

Суровость сползла с лица старика, он захохотал что есть мочи, обнажив ещё целые, хоть и давно утратившие даже намёк на белизну зубы. Ему вторили все деревенские жители – гам вышел ошеломительный.

– Забавный у тебя слуга, – сквозь смех произнёс он. Глаза светились почти детским весельем. – Я, Ади́са, старейшина своего народа. Как зовут тебя, кибвэмека, откуда ты в наших краях и зачем тебе понадобился я?