Но прежде, чем приблизиться и всё хорошенько рассмотреть, путникам пришлось встретиться с охранниками – воинами, принявшими оборонительную позицию, решительно направив в сторону чужаков ружья.

Они бесшумно возникли на пути ребят, изящные, высокие и легконогие – точно их соткала из своей тени ночь. В полумраке и разобрать толком было невозможно, какого рода оружие держат в руках сторожа: копья, палки или… Отголосок огня блеснул металлом на поверхности орудия одного из защитников деревни.

– Стойте! – грозно предостерёг охранник в центре защитной линии.

Все замерли, причем по обе стороны.

Тут Лукерья освободилась от цепких объятий рук соседки и решительно сделала несколько осторожных, но твёрдых шагов вперёд к изумлению ребят.

– Лука, ты что делаешь? – встревожено шикнула Юна.

– Не стреляйте! – миролюбиво воззвала девушка к воинам. – С нами кибвэмека. Нам нужно поговорить с вашим старейшиной, пожалуйста.

Прошло мгновение, никто не двигался, и молчание казалось слишком уж затянувшимся, но после как оброненная песчинка порождает ураган, так сокровенное слово сотворило похожий на пчелиный гул шёпот вооружённых мужчин. Один воин, словно звено от цепи, откололся от группки и бросился бежать в глубь деревни. Но ружья по-прежнему целились в пришлых чужеземцев. Оставалось гадать: упоминание слова, незнакомого для честной компании, но хорошо известного местным обитателям, привело к столь оживлённой перемене в поведении осторожных защитников, или дерзкое обращение девицы вызвало волнение в их рядах.

Короткий и властный окрик со стороны деревни изменил ситуацию – ружья тут же качнулись дулами к земле. Тот, что командовал защитой, выступил чуть вперёд и объявил уже не так сурово, но всё же настороженно:

– Можете пройти к огню. Сначала кибвэмека, затем женщины, а после мужчины.

– И на том спасибо, – тихо съязвил Эрик Горденов.

Матфей Катунь нерешительно вышел вперёд, под курткой таился Рарог, дрожавший от холода – большую часть пути саламандр проделал на союзнике, – но замерший тут же, как только заслышал чужой голос. Когда юноша проходил мимо Юны Дивии, та легонько, почти неприметно дотронулась до его ладони, ледяной и шершавой от промозглого ветра. Матфей вздрогнул, точно искра прошла от её пальцев по его руке к сердцу, согрев моментально всё тело. Неуверенности, как ни бывало, он выпрямился и бесстрашно возглавил процессию.

Группу чужестранцев, растянутую в шеренгу по бокам и сзади сопровождали всё те же охранники. И пусть оружие их больше не целилось в сторону чужаков, всем своим обликом и суровым молчанием они выглядели не менее воинственно.

Костры просматривались лучше и ближе, до них оставалось около ста метров. Но даже на таком расстоянии воздух доносил огненный жар, обещавший либо согреть, либо спалить. Света теперь стало достаточно, чтобы хорошенько разглядеть окраину деревеньки, потому что огонь благоразумно распалили подальше от домов. Оценив размеры главных кострищ, а уже издалека было понятно, что они не маленькие, ребята ахнули: пламя каждого из чётырёх крупных достигало в высоту больше пяти метров, а те, что меньше – около двух метров. Гул от них растекался над землёю и вплетался в человеческую речь, резкую, голосистую, гортанную. Но самым дивным в этом завораживающем светопреставлении было то, что костры горели на минимуме древесного топлива. Ещё бредя по песку, а затем по охряной корке вулкана Эрик и Виктор не раз поднимали между собой спор, для них оставалось загадкой, за счёт чего каждую ночь обитающие на мёртвой земле (а она, безусловно, мертва, стоит только взглянуть под ноги) люди разжигают огонь. А тут ещё костры невиданные по мощи. Конечно, в ход мог пойти всё тот же молочай, или ещё какой древесный задохлик, но много ли их в округе, да как долго бы хватило на бессчетное множество ночей?