Воцарилось удивительное по солидарности молчание. Эрик, да и не только он, все ребята струхнули, что высказанный домысел-слух оскорбил местных и в лучшем случае пришельцев попросят уйти прочь, а в худшем… Об этом лучше даже не воображать.

Но тут возникшее напряжение разорвалось сумасшедшим хохотом. Все, включая именитое семейство, загоготали, зубоскалили, улюлюкали и надрывали от смеха животы, тыча пальцами в сторону гостей, будто те вдруг стали всеобщими шутами-дурилками. От подобного обращения стало не по себе не только компании друзей, прислужники зашипели и возмущённо закричали в знак протеста.

Но первым угомонился Адиса и, выпростав перед собой смуглую жилистую длань, примирительно заявил, хоть остатки веселья ещё и сохранялись в его выразительных очах:

– Прошу не сердиться гостей, если наш смех задел их гордость. Но эти байки, которые выдумали про нас былые белые люди, никак не затихают, а всё кормят новые поколения белых. Признаюсь, когда-то, так давно, что некому подтвердить, в нашем племени случались некоторые события, но к людям с бледной кожей они не имели никакого отношения. И могу поручиться, что теперь в Данаки скорее опаснее шальная пуля, нежели чей-то нож или копьё. В конце концов, мы не дикари какие-то.

На последних словах гогот, приутихший по призыву старейшины, возродился вновь, но гостей он уже не тронул как до того. Матфей, рассеяно улыбнувшись, скорее по инерции, внимательно изучал лицо вождя киранлалов: удивительным ему показался лоб того, расчерченный, словно для игры в крестики-нолики вертикальными и горизонтальными морщинами, что от проявления сильных эмоций проявлялись чётче.

Идоуу на правах любимицы отца подсела ближе к незнакомцу и добродушно сообщила: его и спутников вскоре накормят, как велит гостеприимство. Затем ненавязчиво потёк разговор, из которого выяснилось, что девушка, как и две её старшие сестры замужем, но лишь с той разницей, что мужья Зэмы и Субиры – добытчики соли с озера Ассали, а её супруг – воин-охотник. Идоуу и Уо́ссва женаты около полугода, а потому пока их семья мала, но в скором времени, оба надеются нагнать старших родичей.

– У моего отца большая семья: пять детей – три дочери и два сына, – простодушно с долей гордости пояснила девушка. – Старшие братья, Му́наш и О́чинг, также добытчики соли.

– А где же они? И где ваши мужья? – поинтересовался Матфей.

– Мой муж на охоте, как и полагается. Утром придёт. Мужья же сестёр на озере, туда путь неблизкий, но и их ждут завтра к вечеру. С ними же должен вернуться Очинг. Бедняга, его никто, кроме нас никто не ждёт – надо же было ему родиться с одной любовью в сердце: девушка, которую он любил много лет назад – умерла, так он до сих пор хранит ей верность, так и помрёт один.

– Но вы забыли в разговоре про второго брата, – решил сменить тему собеседник, – он тоже на солёном озере?

– Я никого не забыла, – голосок Идоуу натянулся упрямством и нервом, – наш старший брат имел неосторожность полюбить девушку из другого племени – кафири, у нас с ними вражда уже много лет. Яа была хорошей женой, но не долго. Однажды случилось то, что должно было случиться рано или поздно: произошла очередная стычка между кафири и киранлалами, и угораздило этим двоим влезть в самую гущу… Отец правильно сказал – в Данаки скорее опаснее шальная пуля. Мой брат, первенец моего отца, и его жена погибли в тот день, оставив Оити одну. Теперь её воспитывает Адиса.

– Простите, я не хотел вас обидеть.

– Мунаша и Яа нет уже семь лет. Вы никак не можете обидеть меня или кого-то другого. Разве что Оити, но того не допустит Адиса.