Андрей взял одну из банок. – Может, пива?.. – день был не по-весеннему жарким.

– Пиво без водки деньги на ветер… – отмахнулся Головин.

Классика из подобных уст настораживала. Вопреки крылатости выражения никто из знакомых данной смесью не баловался. Последствия от коктейлей были еще свежи в памяти. Чем грозит более маргинальный состав, так сразу в голову не приходило. Анализировать, впрочем, что-либо было бессмысленно. Они чокнулись, и Андрей налег на закуску. Сюрпризы сюрпризами, а потребность в питании никто еще не отменял.

Через полчаса они уже разговаривали как близкие люди.

– …Какая армия?.. – раскрасневшийся Головин возбужденно ходил по комнате. – Ты знаешь, что там творится? …Нет, я уважаю армию, ты не думай. Там и правда мужиками становятся. В конце концов родину все должны защищать. Но сейчас не война. Ты учиться начал, базовый курс прошел. Пойдешь служить, через год ни одного предмета не вспомнишь.

Они заново хлопнули.

– У тебя мозги сейчас неустойчивы. Половина извилин заполнена, при первом ударе… об окоп или танк там какой-нибудь… все же вылетит. Да и псковских десантников вспомни… – закончил он неожиданно. – Элита армии, не пехота…

О псковских десантниках Андрей слышал. История была давняя, еще чеченских компаний. Двухтысячной колонне боевиков дали проход на местности, занятой войсками, вывели на одинокое подразделение и отказали в поддержке гибнущей десантуре. Теперь получалось, события, казавшиеся далекими, могли стать и его. Службы он не боялся, войны тоже. Но подстав не хотелось.

– А еще дедовщина, – не унимался Головин. – На войну не пошлют, старики достанут.

Выпив минералки, он успокоился.

– В жизни надо делать то, что ты любишь.

– В смысле?.. – не понял Андрей. – Развлекаться?

– Нет, я имею в виду профессию. Вот ты поступил сюда, учишься на инженера-системотехника. Учился, пока не выгнали. А какой ты к черту айтишник? Тебя любой школьник за компьютером сделает. Они с детских лет в железе копаются, они любят его, понимаешь? А ты что любишь?

Андрей задумался. Куда клонит собеседник, было неясно.

– Не понял, ты мне что предлагаешь?

– Твою ж дивизию… – Головин начал терять терпение, – хорошо, вспомни, как ты сюда попал.

– Ну-у… – с этим было проще, – попал по спортивной квоте. Тренер устроил, чтобы играть за вуз. А пошел… что мне, всю жизнь в пожарке работать?..

– Уже теплей, – оценил Головин. – В пожарке тебе не нравилось, в инженерах, судя по результатам, тоже. Но там и там ты играл в волейбол.

– Играл.

– Так почему тогда ты, спортсмен, не пошел в институт физкультуры? На свою любимую специальность?

Андрей открыл рот и закрыл. Все было просто – настолько, что почему-то не приходило в голову. Столь явную очевидность хотелось осмыслить.

Головин гнал дальше:

– Пережди месяца два, пока призыв и все прочее. Искать тебя скорей всего будут, за отчисленными у вояк охота. Отсидишься и дуй потом в институт физкультуры, только не в Лесгафта. Сюда и в Москву берут профессионалов, а ты ведь разрядник, насколько я понял.

– Ну да, – почувствовав масть, Андрей налег на закуску.

– В провинцию тебе надо, в Смоленск какой-нибудь.

– Хорошо на словах. Домой неловко, учиться ехал…

– К родителям нельзя, – Головин выглядел все решительней, – вычислят в первую очередь. Сейчас с этим строго. Облавы, засады… дай подумать, – он поискал в сумке записную книжку.

– Есть одно место. На Карельском перешейке, моему приятелю от отца досталось. Сам он в отъезде, а ключи у меня. Ты с рыбалкой как?

– Нормально, – соврал Андрей. Рыбаков он видел лишь издали, а рыбу в магазине.

– Отлично, пожить можешь там. И вот что, – руководил Головин, – накрыть в принципе могут в любом месте. Мало ли, случайно проверят. А документы легко пробить через компьютер.