– Почему? – не понял Элаикс.

Фарнир опустился на землю и, встав на задние лапы, начал ходить взад-вперед, поясняя менторским тоном:

– Все очень просто, молодой человек. У вашего вида есть границы, переступить которые без божественного вмешательства невозможно. Главным препятствием на пути обычно является ваше же собственное тело. Я понятно излагаю?

Братья синхронно ответили:

– Нет.

– Охо-хо, что ж с вами делать. Хорошо, скажу проще: человеку не дано рвать железо руками, сколько бы ни тренировался, а вот обладать совершенной памятью он может. Теперь дошло?

– Да, – проговорил Элаикс.

– Подожди! – пронзительно вскрикнул Трегоран, покраснел от звука собственного голоса, и продолжил уже тише. – Мы – братья. Мы всегда были вместе и делили все. Разделим и это. Прошу, пускай плата будет взята поровну.

– Не смей! – Элаикс схватил брата за плечи. – Ты не должен!

– Но я хочу, брат! Вместе, как всегда, до самого конца! – Трегоран говорил сбивчиво, запинаясь, ему было страшно, но взгляд его был тверд и решителен. Он вырвался и кинулся на колени перед Фарниром. – О могучий, молю, стребуй с нас поровну.

Легким мановением лапы еж поднял его на ноги и ласково произнес:

– Ты обрадовал меня, смертный. Твоя самоотверженность и любовь к брату тронула даже меня. Хорошо, так и будет, вы расплатитесь со мной одинаково.

Жестом он заставил замолчать Трегорана, готового рассыпаться в благодарностях.

– Перейдем к официальной части.

Из-под земли вырос трон, на котором и разместился еж, опять увеличившийся в размерах. Спинка трона представляла собой торчащие во все стороны металлические иглы, подлокотники были выполнены в форме когтистых лап, а подножие опиралось на гору черепов. Бог положил лапы на подлокотники, а когда заговорил, в его голосе нельзя было найти ни единой нотки сарказма.

– Смертные. Аз есмь владыка Хаоса. Преклоните колени.

Братья повиновались.

– Вы предстали пред троном черепов, дабы заключить сделку, так назовите же свои желания и узнайте цену их исполнения.

– Даруй мне совершенную память. Я хочу помнить каждое слово, каждый жест, хочу впитывать знания, точно губка, – официальным тоном проговорил Трегоран.

– Даруй мне силу великих воинов древности, преврати в непобедимого бойца! – с жаром выпалил Элаикс.

– Моя воля – закон, и своей волей я обязуюсь исполнить ваши желания. Плата тяжела, но вы получите возможность вернуть то, что я заберу. – Он замолк и торжественно продолжил. – Услышьте же назначенную цену: вы потеряете друг друга и самих себя. Согласны ли вы?

Братья переглянулись – цена была им непонятна.

– Не бойся, братишка, – улыбнулся Элаикс. – Мы справимся, как всегда, вместе.

– Справимся, – в тон ему отозвался Трегоран.

– Согласны! – хором ответили они.

– Слово было сказано. По слову и будет, – провозгласил Фарнир. – Ибо моя воля есмь закон.

Братьев окружило слабое мерцание, у Элаикса закружилась голова, в ней раздался гул, словно тысячи пчел свили внутри гнездо и теперь выказывали недовольство, он почувствовал, что теряет сознание. Перед тем, как окунуться в небытие, Элаикс разобрал слова древнего божества.

– Летите, мотыльки, ищите друг друга и самих себя. Вы получите то, к чему стремитесь и то, чего заслуживаете.

Затем гул усилился, и он, наконец, отключился.

Братья, потерявшие сознания, еще несколько секунд лежали на полу пещеры, окруженные сиянием, а затем с громким хлопком исчезли, не оставив после себя даже пыли.

Фарнир, сидя на своем странном троне, загадочно улыбнулся одному ему ведомым мыслям. В следующее мгновение бог исчез, оставив на месте, где только что возвышался трон, глиняную миску, в которой плескалось молоко.