Из-под багровых небес раздалось:

– Чего же ты ждешь, человек? Иди! Или хочешь, чтобы твои враги остались безнаказанными?

Элаикс, которому от боли и потери крови стало дурно, ощутил внезапный прилив злобы и его тело налилось силой. Он рывком поднялся на ноги, и ступил на алые, покрытые кровью – его собственной или тысяч невинных? – камни. Молодой воитель успел сделать несколько шагов, и почва ушла у него из-под ног, мир закружился, а сознание вновь померкло.

***

– Интересно, он жив, или уже сдох?

– А тебе не один хрен? Чего с этого южанина возьмешь?

– Он – беглый раб. Сдадим куда надо, получим денег.

– Или плетей.

– Кто не рискует, тот не жрет.

Молчание.

– Ладно, хрен с тобой. Давай проверим.

В следующий миг в бок впечатался чей-то каблук и Элаикс понял, что не спит, и что ему очень больно. Юноша открыл глаза и удивленно моргнул. Он лежал на спине, а над ним, заслоняя собою небо, склонились несколько мерзейшего вида типов: грязные, в рванье, покрытые струпьями и чирьями, они не вызывали ничего, кроме отвращения.

Один из них – тот, что уже разок врезал юноше по ребрам, – занес ногу для следующего удара и Элаикс, не раздумывая, пнул наглеца по колену.

Оборванец пронзительно закричал и рухнул на землю.

– А-а-а, су-ука!!! – завизжал раненый не своим голосом. – Он сломал мне ногу-у-у!

– Ах ты тварь! – взревел один из его товарищей. – Бей его!

На Элаикса посыпался град ударов. Он, не обращая внимания на боль, заревел точно лев и вскочил, врезав первому попавшемуся противнику в челюсть. Голова оборванца дернулась, и он рухнул, не произнеся ни единого слова.

От второго противника – скорее всего, имирца, – тимберец отмахнулся локтем – тот отлетел к стене дома и затих, ударившись спиной. Третьему он ткнул пальцами в глаза, ослепляя несчастного. Элаикс отлично умел драться – отец с самого детства готовил его к службе, а годы рабства пополнили арсенал юноши грязями приемчиками.

Оставшиеся на ногах оборванцы с воплями ринулись наутек, бросив своих поверженных товарищей в переулке.

– Что вообще творится? – вслух подумал Элаикс, удивленно рассматривая место, в котором ему посчастливилось проснуться.

В архитектуре преобладали не кирпичи, как на его родине, и не камень, как у ненавистных фарийцев, а дерево. Справа и слева возвышались двух и трехэтажные деревянные дома с соломенными крышами. Мостовая отсутствовала, а потому переулок утопал в грязи и нечистотах. Тут Элаикс осознал, что воздух куда холоднее, чем он привык.

– Похоже, проклятый еж забросил меня на север. – Элаикс любил думать вслух – это успокаивало его и позволяло настроиться на нужный лад. – Что ж, для начала попытаюсь выяснить, куда именно.

Он подошел к мужчине со сломанной ногой, который от боли потерял сознание, и хорошенько встряхнул того.

– Проснись, кусок дерьма, – проговорил юноша на ненавистном фарийском, ставшим за последние годы его родным языком.

Раненый застонал и с трудом открыл глаза.

– Приветик, – улыбнулся Элаикс самой гнусной ухмылкой, на которую только был способен. И тотчас же накрыл рот бродяги ладонью, потому что тот собирался заорать.

– Слушай и запоминай. Сейчас я уберу руку, но, если ты, гнида, хотя бы пикнешь, останешься без зубов. Ясно?

Пленник яростно закивал. Внешне он походил на атериадца, хотя, возможно, родился все-таки где-нибудь возле Фара. Элаикс посмотрел на его замутненные от боли глаза, на капли пота, стекающие по бледному лбу, и осторожно убрал ладонь, готовясь в любое мгновение поместить ее на прежнее место. Это оказалось лишним – оборванец молчал.

– Теперь ты ответишь на несколько моих вопросов, и мы расстанемся, – пообещал Элаикс. – Вопрос первый: где я?