– Это, – начала было Ретта. – Это…

– Это был оборотень, – договорил за нее Аудмунд и сделал шаг вперед. Герцогиня непроизвольно отступила. – Отец моей матери.

– Но ведь это же зверь! – вырвалось у нее.

– А вы бы предпочли встретить здесь некроманта? – уже более резким голосом спросил эр-князь.

Повисло неловкое молчание, и Ретта немного беспомощно огляделась по сторонам.

– Нет, – покачала она головой. – Конечно, нет…

Аудмунд молчал и смотрел внимательно, по-прежнему не мигая. Словно ждал чего-то.

На травинку опустился жук с блестящими зелеными крылышками, пожужжал недовольно, словно выискивая и не находя чего-то, и улетел. На прогалине вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь журчанием далекого ручья.

«Может быть, именно теперь наступил подходящий момент, чтобы задать вопросы, – поняла Ретта. – Хотя бы часть из них».

Она подняла взгляд и посмотрела на Аудмунда. Ноздри его как раз чутко вздрогнули, и в глазах отразилось непонятное, загадочное нечто, чего она никогда не замечала у людей.

– Скажите, пожалуйста, – заговорила она тихим, слегка дрожащим от волнения голосом, – в Вотростене ненавидят одних некромантов или всех магов вообще?

– Всех до единого, – ответил маршал и заметно расслабился.

Поза его утратила напряжение и приобрела ленивую вальяжность.

– Но ведь с обычными магами вы как-то уживаетесь? – уточнила она.

Ведь князья приглашали их в Вотростен, пусть лишь время от времени, и вряд ли только с целью прикончить торжественно на глазах у всех.

– Верно, по необходимости, – согласился эр-князь. – Безусловно, обычных магов у нас тоже не жалуют, однако у них есть перед некромантами существенное преимущество – они пользуются лишь той силой, что им дала природа. Может быть, присядем? Разговор намечается длинный.

Он широким жестом указал на поваленное дерево и, сняв плащ, расстелил на стволе.

– Благодарю вас, – откликнулась Ретта и постаралась устроиться возможно удобнее.

Аудмунд сел рядом, и она на одно короткое мгновение вздрогнула, однако быстро забыла о собственном дискомфорте и близости полузверя, столь захватывающим оказался рассказ.

– Понимаете, герцогиня, – продолжал между тем ее собеседник, – маги делятся на два типа. Обычные, мы их для удобства называем природными, и некроманты. Природные маги могут черпать энергию из окружающей среды, чтобы восстановить силы. Любой камень, дерево и даже сама земля активно им помогают в этом. Конечно, должно пройти какое-то время, однако не так много, чтобы проблема стала критичной. Если же им необходимо восстановить энергию срочно, то на помощь природному магу приходит Асцелина, или Слава Зари – мощнейший артефакт, хранящийся в Академии Фатраина. Они его почитают практически как святыню. Он может быстро наполнить силой истощенного мага, от него же они заряжают амулеты, если хотят всегда иметь энергию под рукой. Но для некроманта оба эти источника недоступны.

Аудмунд вздохнул и устало потер переносицу. Выдохнул и застыл, глядя куда-то вдаль, однако Ретта серьезно подозревала, что он, скорее всего, ничего не видит перед собой, целиком погрузившись в безрадостные мысли.

– Некроманты, – продолжил вскоре он, – черпают лишь ресурсы собственного тела. Конечно, со временем энергия, необходимая им для работы, восстанавливается, однако если расход был велик и требуется срочно восстановить силы, они убивают людей. В противном случае некромант может умереть.

– А животные? – спросила негромко Ретта. – В них некроманты не могут почерпнуть сил?

Наверное, она надеялась, что Аудмунд скажет «да». Ведь, в самом деле, невозможно представить, что кто-то может цинично и хладнокровно рассматривать людей как своеобразный аналог пищи. О какой вообще любви тогда с их стороны может идти речь? Кто видел когда-нибудь, чтобы человек питал пылкую страсть к курице или барану?!