– С добрым утром, – в шутку пожелала Ретта сама себе, садясь на постели.

Бериса еще спала, и она не решилась беспокоить няню – безусловно, той в силу возраста поездка давалась куда труднее, чем молодой герцогине.

Быстро одевшись, Ретта приподняла полог и выскользнула на поляну.

Там уже вовсю царила утренняя суета. Воины занимались лошадьми, приводили себя в порядок, и Ретта решила последовать их примеру.

В бочку, как оказалось, кто-то успел уже натаскать свежей воды, и она сердечно поблагодарила того неведомого ей воина за заботу.

Когда с необходимыми утренними делами было покончено, она устроилась поближе к костру и принялась причесываться.

Хотя дома в Эссе ей всегда помогали в таких делах фрейлины, все же совсем беспомощной она не была. И хотя сама Ретта вряд ли смогла бы соорудить собственными силами какую-нибудь сложную прическу, тем не менее заплести пару кос и уложить их венцом она вполне могла. В этот раз, однако, она решила ограничиться просто одной косой.

В котелке над огнем что-то уютно булькало, остро пахло черным перцем, гвоздикой и карри.

«Вероятно, у них тут должны быть хорошо налажены торговые отношения с востоком, – подумала Ретта. – Конечно, самое необходимое в Вотростене имеется свое, но те же специи ведь делают привычную пищу куда более вкусной».

Она потянула носом, принюхиваясь к соблазнительным ароматам, и колдовавший над завтраком Бенвальд спросил не без затаенной гордости:

– Нравится запах, правда?

– Очень, – не стала отпираться Ретта и поинтересовалась, оглядевшись по сторонам: – Скажите, а где сейчас Аудмунд?

Только теперь она поняла, что не видит маршала. Бенвальд пожал плечами:

– Должно быть, отправился проверять внешние посты.

– А далеко они?

– Двести шагов вглубь леса.

До двухсот считать она определенно умела, а потому Ретта решила не беспокоить никого из солдат, у которых, судя по всему, и без нее хлопот было хоть отбавляй.

Перебросив заплетенную косу за спину, она поднялась и, подобрав юбку, направилась не спеша в указанном направлении.

Узкая нахоженная тропинка юркой змейкой вилась меж деревьев. Утро играло солнечными лучами в каплях росы, застывших на листьях и кончиках травинок, словно спешило показать гостье все, на что оно способно.

Пения птиц по-прежнему слышно не было, однако в отдалении уютно журчал ручей, и Ретта пошла на его зов, не забывая, впрочем, считать шаги. Но, в конце концов, если она зайдет не туда, ее ведь остановят стражники, верно? Конечно, герцогиня не была настолько наивна, чтобы полагать, будто ей удалось ускользнуть от охраны – скорее всего, за каждым ее шагом следят, только пока она не делает ничего недозволенного.

По пути Алеретт остановилась, чтобы полюбоваться ветками орешника. Ничего особенного, безусловно, из себя кустарник не представлял, однако теперь, посреди загадочного, манящего своей новизной северного леса зрелище показалось ей удивительно красивым и необычным.

Она опустила взгляд, чтобы перешагнуть через выступающий корень, и вдруг заметила на влажной земле четко отпечатавшиеся следы сапог. Аудмунд? Или кто-нибудь из солдат?

Любопытство победило, и она пошла осторожно в том направлении, куда вел след, раздвигая попадающиеся на пути ветки и пристально вглядываясь в просвет впереди.

Конечно, это не было похоже на поляну. Просто деревья чуть расступились, образуя прогалину, и Ретта вдруг отчетливо увидела силуэт. Огромного, размером со взрослого человека, кота, чем-то отдаленно напоминающего рысь.

Алеретт похолодела и приросла к месту, словно одна из парадных статуй дворца в Эссе.

Перед зверем на корточках сидел Аудмунд. Он шептал ему о чем-то чуть слышно и ласково гладил по мощной шее, по крупной голове. Кот в ответ зарычал, ткнувшись мордой в самое ухо маршала, и Ретта могла бы поклясться, что в ворчании этом она слышит ласковые, нежные нотки. Вдруг зверь утробно взрыкнул и широко облизал лицо Аудмунда. Тот засмеялся и со всей силы обнял зверя, ткнувшись ему лицом в самую шею. Тут кот заметил, что за ними наблюдают, отрывисто рыкнул и, выскользнув из объятий, скрылся в чаще. Аудмунд встал и медленно обернулся. С минуту он стоял и смотрел, не мигая.