Сафдар выдохнул и повернулся в другую сторону. Камеры очертили силуэты раздавленных тел охраны и учёных. Когда начались взрывы, все они уже были мертвы. Дальше показался человек в военной форме, и сердце Сафдара забилось чаще. Вольные! Кто-то из своих!

Торопливо переворачиваясь набок, мужчина подполз к бойцу и потянул на себя, принялся ощупывать. Заметных ран не было, как и следов крови.

– Эй. Эй, ты как там? – зашептал Сафдар, пытаясь разглядеть лицо товарища, а после отключая систему и включая фонарик.

Вольный тихо застонал, закрываясь от света.

– Кто здесь? – откашливаясь, выдохнул он, пытаясь разглядеть что-то в отсветах фонарика. – Сафдар? Я цел. Ничего серьёзного. Что произошло? – покрутил он головой.

– Да, я это, Милакис. – усмехнулся Райан, узнавая в товарище медика. Перед самым обрушением они вместе осматривали здесь тела и были ближе всех к дверям. – Сдетонировали заряды и нас накрыло. – пояснил боец, поднимая фонарик выше и скользя лучом света по обломкам бетона и раздавленным телам персонала. С одной стороны, между плит зиял достаточно широкий провал, чтобы попытаться выбраться. – Будем выбираться отсюда согласно протоколу. Вставай. – буркнул Сафдар и свободной рукой коснулся наушника. – Командир? Есть кто живой? – произнёс он, а затем постучал по устройству. Эфир молчал. – Похоже, мы теперь сами по себе.

К блокпосту полиции подошёл автобус, и на улицу высыпали рабочие. А с ними, возвышаясь над всеми как скала, темноволосый, мускулистый, с хмурым, непроницаемым лицом мужчина. Как и другие, он был одет в рабочую униформу. На куртке логотип компании.

Уперев руки в боки, он обвёл взглядом площадку, охраняемую полицией, врачей скорой помощи, что несли на носилках в полевой лагерь очередного пострадавшего, пожарных, и задержал взгляд на военного с собакой, возвращающегося с тяжёлой смены.

За всем этим открывался вид на провалившиеся под землю здания. Часть этажей обрушилась, часть оказалась погребена под обломками. Из остатков стен торчали арматура и обрывки кабелей, на остатках перекрытий застряла сломанная мебель и искорёженные конструкции. Вокруг развалин опасно расходились трещины, грозя разрушениями. И над всем этим поднималось серое облако дыма и пыли.

– Не застревай тут, Бук. Ночная смена уже выдохлась, а под завалами, может, ещё кто живой, – произнёс один из парней, хлопнув здоровяка по плечу и торопясь дальше. Густые брови мужчины сошлись на переносице, и он широкими шагами двинулся следом.

Работа на площадке кипела. Несколько проходчиков с собаками и инфракрасными датчиками обследовали развалины, надеясь найти выживших, в то время как группы рабочих и пожарных осторожно разбирали завалы вручную. Тяжёлая техника стояла в стороне и ждала своего часа – сейчас её использование могло вызвать новые обрушения и погубить тех, кто оставался под руинами. Потому так важны были свободные руки, такие как у Бука Аскуро. Огромный, действуя уверенно и точно, он поднимал, передвигал и выносил массивные блоки и обломки мебели из развалин, помогал удерживать покосившиеся стены, прежде чем товарищи подопрут их домкратами.

– Налево, Бук, налево! – крикнул один из рабочих, указывая на узкий проход между завалами, когда здоровяк в очередной раз проносил мимо него бетонный блок.

– Нет, направо! – скомандовал полицейский, едва не напоровшись на арматуру.

Бук замер, покачиваясь с одной ноги на другую, посмотрел на рабочего, а затем на полицейского.

– Неси-неси! Налево! – замахал на Бука руками рабочий.

– Там проходчик! – замотал головой полицейский. – Направо!