Шаман не знал, что это такое, и урус жестами показал, что ему нужно.

Шаман не пользовался ступкой, а растирал коренья и семена на плоском камне.

‒ Вон там, ‒ сказал шаман, ‒ справа.

Бородатый принялся скрести каменной тёркой, потом высыпал растёртое в чашу с водой и вылил приготовленное в рот Ручью. Тот закашлялся, разбрызгивая лекарство, но проглотил почти всё. Шаман молча смотрел, не находя в себе сил выпрямиться и сесть.

‒ Порошок, понимаешь, отсырел, ‒ сказал урус, ‒ превратился в камень.

Шаман застонал и сел, упёршись спиной в стену землянки.

‒ Это прогонит демона? ‒ спросил он.

‒ Да, ‒ ответил урус, улыбаясь в бороду.

‒ Что это за порошок? ‒ спросил шаман, ‒ я не знаю такого.

Бородатый опять засмеялся.

‒ Nemo omnia potest scire, ‒ сказал он.

Ручей зашевелился и застонал.

‒ Nemo, ‒ прошептал он, ‒ nemo.

Когда Ручей очнулся, его голова была тщательно обрита, и старый шаман перестал называть его Ручьём. Теперь его имя было Немо, имя, которое он принёс из нижнего мира.

***

В то лето дождей не было несколько месяцев, а потом загорелся лес. Огонь шёл по берегу реки от верховья, и люди стойбища считали, что большая вода остановит огонь. Охотники с берега наблюдали, как огонь всё ближе подбирается к воде, как, соскальзывая с серых скал в воду бросаются олени, лоси и косули, а рядом плывут, борясь с течением, волки, рыси и даже медведица с висящими у неё на спине двумя медвежатами. Охотники стояли, опустив ружья и пальмы, смотрели, как обессиленные, воняющие гарью, звери выбираются на берег, и волки не задираю ни оленей, ни косуль. Никто из людей не поднял ни ружья, ни лука, не целился в богатую добычу, потому что духи леса и воды запрещают бить зверей-погорельцев, и сурово накажут отступника от древнего закона.

Огонь съел все кедры, выжег кусты, мох и лишайники на серых скалах, лизнул холодную речную воду и остановился, а потом пошёл направо и налево, искать место для переправы. Здесь, в верховьях, река была широка, но дух огня в тот год был силён и ненасытен. Охотники разошлись вдоль берега. Горячий ветер дул от пожара, над рекой поднимался вверх, и в дымном мареве, как маленькие звёзды, плясали искры. Гнус, обжигая крылья, падал в воду, где его поедала ошалевшая от обилия еды рыба. Вниз по реке плыли обугленные деревья, окутанные дымом и паром, мелкие головешки, пепел и зола. Говорят, к берегу прибивало даже полностью сваренную рыбу, не вовремя оказавшуюся у раскалённых огнём скал.

Старый шаман спускался в нижний мир, просил духов воды о дожде. Духи молчали, забившись в самые дальние уголки, где их не достанет дух огня, размахивающий огненным семихвостым бичом. Старый шаман разрезал ладонь, плеснул кровью на горящие угли, но что значили эти капли по сравнению с той кровью, что уже получил Дух огня от зверей и птиц, и собирался получить ещё и ещё?

Немо нашёл старого шамана обессиленно лежащим у потухшего очага.

‒ Он хочет перейти реку, ‒ сказал старый шаман. Дымом уже пахло в самом стойбище, и воздух стал густым и горячим, а ночью со стороны реки было видно розовое зарево.

Немо помог старому шаману встать, дал ему воды.

‒ Духи воды молчат, ‒ сказал старик.

Немо продолжал молчать, он всегда был немногословен. Все его братья ушли на реку. В проёме землянки голубело небо, на котором не было ни облачка. В землянке было прохладно, а снаружи стояла изнуряющая жара, даже гнуса стало заметно меньше. Утром Немо вырезал на деревьях несколько защитных знаков, но они были не в силах изменить направление ветра.

‒ А духи воздуха? ‒ спросил он.

Старый шаман покачал бритой головой. Дух огня поработил всех, и пока он не насытит свою бездонную утробу, ничего не будет.