Зал взорвался. Сяньбийские дворяне обменивались срочным шепотом; лица ханьских чиновников побледнели. Из какого-то угла вырвался приглушенный всхлип. Глаза Чжао Ханя сузились—это гадание пахло театром.

"Довольно!" Ладонь Тоба Тао ударила по столу, разбрасывая бамбуковые свитки. "Мы плюем на суеверную чушь! Этот огонь пахнет человеческой злобой, а не небесным гневом!"

Цуй Хао плавно шагнул вперед. "Мудрость Вашего Величества освещает все. Однако осторожность служит нам—пусть следователи раскроют правду, пока мы успокаиваем народ."

Взгляд императора обострился. "И кого бы ты послал?"

Все взгляды обратились к Чжао Ханю.

"Господин Чжао," постановил Тоба Тао, "ты возглавишь это расследование."

Лед затопил вены Чжао Ханя. Он взглянул на Цуй Хао, обнаружив, что выражение лица канцлера было непроницаемым—шахматист, наблюдающий за падением фигур.

"Ваш слуга повинуется." Чжао Хань снова опустился на колени, лоб коснулся холодных плиток. Вокруг него вихрился шепот—любопытство, подозрение, едва скрытое злорадство. Пот выступил на его лбу, когда пришло осознание: будь то небесное знамение или смертный замысел, его только что бросили в самое сердце огня.

"Ваше Величество, этот подданный…" Горло Чжао Ханя сжалось, его пальцы под рукавами впились в ладони. "Хотя я управлял Лояном много лет, я никогда не вмешивался в дела Пинчэна. Я боюсь не оправдать доверия Вашего Величества. Я умоляю вас назначить более способного чиновника для этой критической задачи." Когда он поднял голову, мерцающий свет свечей поймал холодные блики от золотого украшения в виде волчьей головы на лбу императора Тоба Тао. Линия челюсти императора заострилась, как лезвие, его решимость явно осталась непоколебимой.

Цуй Хао шагнул вперед на полшага именно в этот момент, его широкий рукав задел бронзовый подсвечник с металлическим шепотом. "Министр Чжао несправедлив к себе. С момента вашего прибытия в Лоян, ваши реформы законов о трудовой повинности и реструктуризация ямэньских учреждений превратили то, что когда-то было 'запыленными улицами', в 'улицы, где никто не подбирает упавшие вещи'. Такое административное мастерство не осталось незамеченным Его Величеством – и мной тоже." Его пальцы зависли возле локтя Чжао Ханя в жесте одновременно поддерживающем и неизбежном, его голос нес обманчивую нежность тающего весеннего льда, но был обременен неоспоримым авторитетом. "Хаос в Пинчэне требует именно вашего калибра государственного деятеля для восстановления порядка."

Туоба Тао погладил большим пальцем витиеватое пресс-папье в форме дракона на императорском столе, его взгляд скользнул по шепчущим придворным. "Министр Цуй говорит правду. Что Нам требуется," император сделал паузу, рукав с вышивкой волка задел желтый шелковый указ, "это именно упорство Чжао Ханя в расследованиях и сострадание в управлении."

Сердце Чжао упало, когда голос императора стал глубже: "Ваше новое назначение в Пинчэне несет двойную власть – заместитель директора Государственного департамента, одновременно с магистратурой Пинчэна. Это дает вам доступ к архивам Трех Департаментов и командование региональными гарнизонами, чтобы определить, был ли великий пожар небесным гневом или рукотворным заговором."

Двор взорвался приглушенными вздохами, шелковые одежды зашуршали, как испуганные птицы. Должность заместителя директора, одного из Восьми Столпов управления, всегда была зарезервирована либо для знати Сяньбэй, либо для элиты ханьских канцлеров. Чтобы простой магистрат Лояна пятого ранга сразу взлетел на второй ранг? Это было беспрецедентно – скромный ученый, катапультированный к известности, вызвав ударные волны по всему залу с мраморными колоннами.