Не поднимая головы, сгорбившись, девочка про себя отсчитывала шаги. Когда счет пошел за две сотни, конвоир, который шел впереди, остановился. Путь ему преградил огромный размеров страж, охраняющий единственный вход в покои той, что вызвала мышку.

Конвоир отступил, представив взору стража пленницу, тот жестом руки дал понять, что сам отведет ее дальше. Конвоиры молча поклонились и оставили девочку. Стражник, взглянув на девочку, подошел к ней, и грубой рукой поднял ее личико к себе.

Мышка, сгорая от страха, дрожа всем телом, подняла очи на него. И встретилась взором с тем, кто носил на лице металлическую маску, скрывающую большую часть его лица. Она прекрасно знала его, а он – таким, как она, потерял счет. Наклонившись к ее личику, он сжал рукой ее щеки, заставив оголить зубы. Убедившись, что она ничего не прячет во рту, он схватил ее за шиворот, и, постучав три раза в большую металлическую дверь, вошел вместе с ней внутрь.

Это может показаться странным, но здесь, в помещении, в котором оказалась девочка, царила совсем иная обстановка, чем в коридоре.

Серые, черные плиты пола и стен, слабое освещение от факелов, а также смрад и тухлость, что царили за дверью этой комнаты, уступили место совсем иной обстановке.

Белый мраморный пол, отражающий свет множества свечей с потолка ослепил девочку, и она сильно зажмурилась.

– 473-ья по вашему приказу доставлена! – прохрипел голос стражника, от которого в ушах девочки зазвенело.

Она бы и рада закрыть ушки, но кандалы тянули ее к полу.

– Отлично, сними кандалы и оставь нас, – прозвучал голос из дальнего угла помещения, чья хозяйка прекрасно заметила, что мышка еле-еле держится на ногах, и вот-вот упадет.

Беспрекословно выполнив приказ, страж быстро удалился.

– Четыреста семьдесят третья, – медленно повторила Хозяйка, осматривая девочку, что стояла в одной мешковине, грубой, грязной, местами дырявой, спадающей лохмотьями ей до колен.

– Удивительно, и как он всех вас помнит?! – усмехнулась она, даже не придав внешнему виду девочки особого значения.

– Наверное, потому, что каждую из них, он сам выловил! – прозвучал второй, звонкий голосок с каплей язвинки.

– Помолчи! – прервала его речь Хозяйка, и обращаясь к пленнице, продолжила:

– Ты ведь и сама знаешь, зачем я приказала тебя доставить?! – стала приближаться Хозяйка.

Мышка, не смея головы поднять, уставилась в пол перед собой и с дрожью подняла правую руку, ладошкой наверх. Достигнув мышку, Хозяйка, схватив ладошку девочки, провела по ней длинным когтем, что венчал ее указательный палец.

– Какая жалость, – отшвырнула она ее ладошку.

– На ней уже нет места для новых шрамов! – брезгливо бросила она.

– Но ничего, – подскочила к мышке Хозяйка, и, схватив ее за горло, с силой сдавила его, чем заставила мышку взглянуть на себя.

– Пока в тебе есть хоть капля «Рины», я не позволю тебе умереть, – с этими словами, она полоснула своим когтем по щеке девочки, отчего та вскрикнула, и была отброшена на пол.

– Насколько же вы слабы, – продолжила Госпожа, подняв на которую взгляд, девочка увидела, как эта жестокая особа слизывает ее кровь с когтя.

– Даже несмотря на то, чем наделены от природы, – говорила она, представ перед мышкой во всем своем зловещем великолепии.

Это была молодая на вид, высокая серебристо-голубоватого окраса полу мышь, полу крыса, с хищным выражением лица и длинными острыми когтями, с бездонными глазами цвета ночи, и хвостом, что держал ее слуга позади нее, тот самый, что язвил минуту назад. Она была одета в обтягивающее подчеркивающее ее худобу, одеяние темно-фиолетового цвета, с высоким воротом и подолом до пола, имеющим разрез сбоку.