– Ш-ш! – сказал Майк.

– Ш-ш! – сказал лорд Шортлендс.

– Ш-ш! – сказала и Терри.

– Опять за свое, – огорчился Ворр. – Судорга, как говорится. Ногу схватило.

Он медленно встал, размялся, подошел к сейфу и постучал по нему, а потом презрительно хмыкнул.

– Хо! Тоже мне сейф! Сообщники приободрились.

– Значит, вам легко его вскрыть? – проверил Майк.

– Да хоть ножом от сардинок! Дайте-ка… Не-а, лучше шпильку.

Растерянный граф, которого Огастес явно считал чем-то вроде подмастерья у слесаря, сидел на тахте, обхватив голову руками. Урезонивать героя пришлось Терри.

– Может быть, лучше ваши орудия, мистер Ворр? Как-никак, ездили за ним в Лондон.

Огастес, большой поклонник красоты, все-таки не сдался.

– Шпильку.

Майк пожалел, что отослал Стэнвуда. Вот кто тут нужен. Что ж, придется заменить его по мере сил.

– Ладно, – сказал он, – хватит. Кончайте комедию, работать пора.

Однако он ошибся. Суровость обидела Огастеса.

– Ах, вот как? – поинтересовался он. – Да я их в окно выброшу!

И, подняв сумку, он стал ею размахивать.

– Майк! – закричала Терри.

– Остановите его! – вскрикнул граф.

Майк кинулся к Огастесу и застыл на месте. Он услышал женский голос за дверью. Сумка, полная острых инструментов, ударила его по лицу. Вслед за этим раздался звон, она вылетела в окно и, судя по всплеску, упала в ров.

– От это да! – заметил медвежатник.

– Майк! – вскричала Терри. – Вы ранены?

Но Майк выскочил из комнаты и хлопнул дверью.

Сообщники удивленно смотрели друг на друга. Первым заговорил граф.

– Пойду-ка я лягу.

– Почему он убежал? – спросила Терри.

– Глаз промыть, дорогуша, – объяснил Огастес. – А то распухнет, будь здоров. Ловко я его, однако!

– Шорти! – воскликнула дочь – Как ты думаешь, он ранен?

Лорд Шортлендс уклонился от обсуждения этой проблемы. Майк ему нравился, и при нормальных обстоятельствах он бы ему посочувствовал, но сейчас им владела мысль о том, что Огастес, должно быть, выпил не все. Отсюда следовало, что можно хлопнуть стаканчик, а после того, через что прошел бедный граф, это поистине необходимо. Время ли размышлять об увечьях человека, который скорее знакомый, чем близкий друг?

– Спокойной ночи, – сказал он, уходя. Огастес тем временем сокрушался.

– Что ж это я, а? – сетовал он. – Много кому я дал бы в глаз, но не мистеру Кардинелу. Я его очень уважаю.

Терри кинулась на него, как самка леопарда.

– Вы его убить могли!

– Ну уж, дорогуша! – возразил он. – Одно дело – убить, другое – заехать в глаз. А что вы орете, это хорошо. Значит, как говорится, в сердце проснулась любовь.

Негодование исчезло. Чувство юмора у Терри надолго не засыпало.

– Вы так считаете, мистер Ворр?

– А то! Зря силы тратите, как этот, фараон. Помните, жабы у них расплодились, а он и ожесточись? Эй, пить больше нечего!

– Какая жалость!

– Мята, – констатировал Ворр. – Вас и на свете не было, а мой дядя Фред, помнится…

– И я помню, вы рассказывали.

– Вон как? Так о чем мы говорили?

– О жабах.

– Это я так, к слову. А говорили мы об, эт-та, ожесточении сердец. Значит, проснулась любовь. Самое время пойти к мистеру Кардинелу. Обнимете-поцелуете…

– Да?

– А то как же! Он вас, что называется, любит.

– Он вам говорил? Ах, забыла, вы же прочитали письмо.

– Ну! На столе лежало.

– Вы всегда читаете чужие письма?

– Могу, так читаю. Интер-ресно, как люди живут, а уж мистер Кардинел – и подавно. Всем хорош. В Америке сказали бы – туз.

– Вам нравится Америка?

– Да ничего. Хаш с кукурузой ели?

– Нет, не доводилось.

– Будете там, поешьте. И вафли у них – ого!

– Расскажите мне про вафли.

– Прям сейчас! Я вам про мистера Кардинела скажу. Одно слово, туз.