– Или Грик-стрит.

– Ну!

– Что ж вы ее не спросили?

– Опоздал, дорогуша. Целую неделю обижался, а там и подумал: не иначе как не-до-ра-зу-мнение. Пошел к ней, да не застал. Говорят, нету, уехала. Ну, я и сам уехал в Америку с одним джен-тле-ме-ном. Как говорится, пролег меж нами океан.

Воцарилось молчание. Потрясенные Майк и Терри с сочувствием смотрели на Огастеса, тогда как он, если бы не икал, мог бы сойти за статую печали.

Однако вскоре он ожил, словно Галатея.

– А ка-ак она стряпала! – проговорил он. – К примеру, пирог с почками. Одно слово, таял во рту.

– Какой ужас!

– Да, дорогуша.

– Шекспир бы написал неплохую пьесу, – предположил Майк.

– Ну! – согласился Огастес, снимая очки, чтобы утереть новую слезу. Надев их, он печально смотрел на сообщников. – Куда ни глянешь, беда. У вас-то как, мистер Кардинел? Вот с ней, с ней!

Терри залилась краской, что позволило Майку сравнить ее щеки с предвечерним багрянцем на летнем небе, а заодно подумать о том, что бы тут сделал лорд Перси. Ответ не замедлил: он бы сам превратился в розу.

– Переменим тему, – предложил он.

Огастес помрачнел и резко выставил подбородок.

– С чегой-то? – осведомился он – Тему, понимаешь! Будут мне указывать всякие…

Он замешкался, отыскивая mot juste, но тут появился лорд Шортлендс и сообщил, что инструментов нигде нет.

– Каких эт-та ин-скру-ментов?

– Да ваших.

Огастес поджался. Последний глоток crème de menthe переместил его в следующую фазу алкогольной интоксикации, а потому он зорко взглянул на графа.

– А на что они вам? Тронете – дам в рыло.

– Вы же сами меня послали!

– Это кто, я?

– Послал, послал, – заверил лорд Шортлендс Майка, на которого Огастес тут же сурово взглянул, спросив при этом:

– А он тут при чем?

– Понимаете, Огастес, – сказал Майк, – без инструментов нам не обойтись. Значит, их надо найти.

– Зачем это? Они под диваном, я сам положил. Как сюда явился, так сразу и засунул.

– А, ясно! Произошло недоразумение.

– Не люблю я этого…

– Ну, ладно. Вот они, просим.

Огастес отрешенно взял сумку. Смотрел он на лорда Шортлендса, по-видимому, ощутив неприязнь к безобидному пэру.

– Графы! – произнес он, и его сообщники поняли, что crème de menthe обратил записного сноба в бескомпромиссного мятежника. – Чихать я на них хотел. Тоже мне, графы!

– Они совсем неплохи, – возразил Майк, пытаясь остановить дрейф в сторону Москвы.

– Прям сейчас! Рыщут, как говорится, обирают сирот и вдов. И вообще, никакой он не граф.

– Поверьте, граф. Завтра он покажет вам корону, можете поиграть с ней. Так вот, Огастес…

– Мистер Ворр.

– Простите.

– Еще чего, простить! Я вам не Огастес. Пораспустились! Чего не люблю, того не люблю. Надо бы Стэнвуду сказать, а то он… Может, я и не граф, но тоже человек, себя, эт-та, уважаю.

– Конечно, мистер Ворр, – заверила Терри.

– Ну!

Лорд Шортлендс ощутил, что пора переменить тему.

– Я постоял у Аделы под дверью. Кажется, спит.

– Это хорошо, – откликнулся Майк.

– Какие такие Аделы? – спросил Огастес.

– Леди Алела, моя дочь.

Огастес нахмурил лоб. Он знал, что разум его почему-то затуманен, но не мог уловить, где же тут ошибка.

– Прямо! – наконец догадался он. – Вон ваша дочка.

– Нас трое, мистер Ворр, – сообщила Терри.

– Хо! – заметил Огастес тоном, каким говорят, чтобы не обидеть даму. – Ладно, потолкуем с этой Аделой.

– Может, попозже? – предложил Майк, видевший, что граф – в агонии. – Сделайте дело, и потолкуете. Кстати, сейф у окна.

– Справа от окна, – уточнила Терри.

– Почти рядом, – добавил граф, чтобы не допустить и малейшей ошибки.

– Ы-р-р, – сказал Огастес. – Чего ж время теряли? Ой! Его сообщники вскочили разом.