Доктор ушел на обход больных, а Аманда продолжила читать рукопись Сары.

Матильда вытащила из своей сумочки два апельсина, яблоко и немного шоколадных конфет. Необходимость идти на кухню отпала сама собой, и мы шли по просторному залу второго этажа, обставленному мягкой мебелью, часть которой была заполнена людьми, говорящими друг с другом, что-то читающими. Я ела яблоко, разглядывала людей, как будто они были экспонатами. Один мужчина меня поразил больше остальных: он говорил сам с собой и смеялся. Матильда сказала:

– Вижу, тебя заинтересовал Арнольд, на него сразу обращают внимание.

– А что с ним такое?

– «Синдром Арнольда», один из моих любимых. Он пребывает в постоянном разоблачении собственной шизофрении.

– Как это?

– Ну послушай его.

Мы остановились возле заливающегося смехом Арнольда: выглядел он невероятно радостным, словно его переполняло счастье. Когда переставал смеяться, он сидел в тишине и ждал. Ждал, когда снова возникнет внутренний диалог, который он иногда выносил наружу. В этот раз такой:

– С кем ты разговариваешь? – спрашивал он себя.

– С собой, – отвечал он себе.

– Ты что, шизофреник? – спрашивал он себя.

– Нет, я просто люблю говорить с собой.

– У тебя шизофрения.

– Потому что я люблю говорить с собой? Что в этом такого?

– Для того, чтобы с собой говорить, тебе нужен второй. Разве ты не видишь, что ты один? Спроси у кого угодно, вот Матильда на тебя смотрит, и женщина с ней. Спроси их – сколько тебя на самом деле?

– Не хочу я никого спрашивать, это какой-то глупый вопрос. Что ты ко мне прицепился со своей шизофренией!

– Да ты не видишь дальше своего носа!

– А ты видишь? Так получается?

– Да, я вижу дальше твоего носа! Какой же ты болван!

Смеется.

– Я просто люблю общаться. Тебе этого не понять, ты несколько ограничен в своем понимании общения.

– Это я ограничен? Шизофреник, который целый день болтает сам с собой, говорит мне, что я несколько ограничен в своем понимании общения. Да что это вообще такое – понимание общения?

– Да и не только в общении! Мне кажется, что ты вообще ограниченный человек. И жизнь понимаешь ограниченно! Я в этом уверен!

– А я уверен, что тебе нужна медицинская помощь!

– Даже если и так, какое тебе до этого дело?

– Я беспокоюсь о тебе.

– С какой стати?

– Ты мне не посторонний человек, понимаешь? Мы столько лет вместе. Мне больно, когда я вижу, что ты живешь в каком-то воображаемом мире, и тебе дела нет до реальности.

– Ну если так, то помоги мне вернуться в реальность.

– Для этого тебе нужно признать, что ты болен.

– Чем?

– Шизофренией.

– Кто? Я, что ли?

– Ну а кто? Я, что ли?

– С чего ты взял?

– Ну ведь ты разговариваешь сам с собой!

– Нет, я просто люблю общаться.

– Вот так это до бесконечности может продолжаться, так что пойдем дальше, – сказала Матильда.

– А что с тем мужчиной, тихонько сидящим в углу?

– Это Джером, сошедший с ума композитор, слушающий тишину. Хотя мне сложно назвать его сумасшедшим.

– А в чем проявляется его болезнь?

– Он слушает тишину. После своего грандиозного концерта он несколько дней рыдал, как дитя, после чего перестал говорить, и вообще он стал вести себя так, чтобы своими действиями не создавать никаких звуков. Накануне случившегося Джером написал записку, в которой было ясно, что тишина для него стала дороже всего, и ей он посвящает всего себя. Члены его семьи пробовали выйти с ним на контакт, но он их игнорировал. Тогда они решили отправить его в больницу в Бостоне. Главврач через месяц его пребывания связался с доктором Кохом, и Джером оказался здесь.

Перед тем как Джером стал тихим, его одолевала жажда создания гениального музыкального произведения – шедевра всех времен.