Я заметила, что улыбаюсь, когда Мишель, в очередной раз дурачась, передразнил мое ошалелое лицо. Но Кити снова, шикнув, строго посмотрела на нас: она куда как серьезно относилась к своему заданию (я так поняла, что она сама себе наказала вытащить меня из неприятностей), и ей не нравилось, что я отношусь к этому слишком легкомысленно.

Лошади встали перед парадным крыльцом небольшого, но совсем небедного особнячка, и кучер помог нам выйти. Гувернантка шла первой, и, вытянувшись, как струна, перед дверью, трижды резко дёрнула шнурок колокольчика.

Нам открыла женщина, больше похожая на нянечку, чем горничную, на ней был белый платок и длинный белый фартук, а лицо было мягким, очень простым и до того уставшим, что я даже не смогла разобрать, доброе ли оно. Она велела нам вытереть ноги, мы разделись и прошагали в гостиную.

Комната, в которую мы вошли, показалась мне очень диковинной: она была красивой, как в музее, но при этом самой настоящей жилой гостиной. Все стены здесь были завешаны картинами в золоченых рамах, притом что даже обои под ними были сами, как картины: на них были нарисованы цветы и деревья, молодые крестьянки в фартучках и маленькие дети, играющие в саду, а вдоль стен стояло так много мебели, что казалось, будто она выставлена на продажу: плотным рядком здесь стояли кушетки, кресла, диваны, бюро, гигантские фарфоровые вазы и стулья с изогнутыми ножками. На секунду я представила, как бы выглядела эта роскошная комната, убери отсюда добрую половину столиков и диванов, и мне так понравилось, пожалуй, даже больше.

На одной из кушеток сидела высокая женщина, строгий вид которой плохо сочетался со свисавшими на ее лоб мелкими кудряшками. Рядом с ней лежал небрежно брошенный плед и раскрытая книга, дама, нахмурившись, размышляла о чем-то, и, когда мы вошли, она вскинула голову и рассеянно тряхнула своими кудряшками.

Поднявшись нам навстречу, женщина в нерешительности развела руками.

– Здравствуйте, дети! С вами ваша знакомая? Что же вы не предупредили, что будете с гостями? Мадемуазель Аннет?

Но гувернантка не успела и рта раскрыть, как Кити затараторила, выстреливая слова, как пулемётная очередь.

– Матушка, это совершенно необычайные обстоятельства! – снова выпалила она свою загадочную формулу. – Это Вера Сидорова, она из гимназии, помнишь, я рассказывала? Мы ее встретили сегодня в книжной лавке, Вера, похоже, ударилась головой, она ничегошеньки не помнит и не смогла найти маму! Я настояла, чтобы она приехала к нам. Ведь недопустимо же было оставить ее там одну и в таком состоянии? Дядю я предупредила, чтобы он сообщил всем, кто будет Веру искать, что она у нас. Тебе не о чем беспокоиться, я все продумала!

Леди попыталась пригладить на лбу непокорные кудри, ей явно составляло немалого труда взять в толк все, о чем так сумбурно сообщила Кити, оттого даме, похоже, было проще уступить дочери. Она задумчиво произнесла:

– Ах, да, конечно. Все верно, милая… Но если был удар, то, вероятно, стоит послать за доктором?

Кити несколько раз кивнула, довольная, что все развивается по задуманному ей плану.

– Непременно, маменька! Сейчас же пошли за доктором Штерном! – распорядилась маленькая хозяйка.

Кивнув, женщина наклонилась ко мне:

– Вас зовут Вера, верно? – я кивнула, и дама, слабо улыбнувшись, произнесла: – Будьте нашей гостьей и ни о чем не беспокойтесь, мы скоро найдем вашу маму. – Она рассеянно помогала и, будто спохватившись, добавила: – Главное скажите, как вы себя чувствуете теперь?

Мне стало ужасно стыдно, что я соврала про удар головой, поэтому воскликнула, стараясь быть максимально убедительной: