Вздохнув, я подняла голову и, посмотрев прямо в глаза Мишелю, произнесла:

– Мишель, поверь, все, что я помню, так это то, что я взяла в руки книгу и все закрутилось вокруг, как будто я попала в другой мир.

Вдруг случилось странное: Кити, о которой я уже и думать забыла, истошно завизжала!

Мы с Мишелем одновременно повернули к ней головы, а она, вскочив на ноги и зажав обеими руками рот, теперь стояла и как-то нелепо подвывала.

Мишель первый подбежал к ней, взял за плечи и принялся уговаривать ее успокоиться, но она будто и не слышала его, вовсе не смотрела в его сторону, а продолжала мычать что-то себе под нос.

Тогда к ней решилась подойти я, взяла ее за руку и спросила:

– Кити, скажи, что случилось?

К моему изумлению (ведь казалось, она вообще ни на что не реагирует!), Кити тут же подняла на меня глаза.

– Вера, а ты что, сама не видишь? – задыхаясь от ужаса, спросила она. – Мишель исчез!

– Что?!! – я уставилась на Кити, затем на Мишеля, затем на маму, которая давно вскочила и теперь стояла за спиной Мишеля и сама застыла в оцепенении, не понимая, что происходит.

– Ты говорила ему что-то, и в одну секунду он как-то странно замер, как силуэт на фотокарточке, а потом испарился, будто его здесь вообще не было!

– Да что ты такое несёшь?! – взбешенный, орал Мишель, но для Кити все его крики были пустым звуком.

И тут до меня начало доходить. Я перевела взгляд на маму и увидела, что она, похоже, тоже начала догадываться, что происходит, так как медленно и очень осторожно она подошла к Мишелю и ласково коснулась его плеча.

Он в ужасе отскочил от мамы, как ошпаренный, и уставился на нее, как на привидение.

Теперь у меня не было никаких сомнений, что он первый человек в этом мире, который совершенно точно ее видит! Правда выглядела она для него ещё более странно, чем я при нашей первой встрече на книжном складе: увидеть простоволосую девчонку в чудной одежде все-таки не так удивительно, как взрослую женщину, одетую в брюки, свитер и (только теперь я осознала значение одной особенности внешности моей мамы, которую раньше принимала, как само собой разумеющееся) … с фиолетовой прядью в темных волосах! В нашем времени это было в порядке вещей, даже довольно модно, почти все мои знакомые – и взрослые, и девчонки, да и мальчишки тоже – выкрашивали себе волосы то частично, то целиком, и таким видом у нас никого не поразишь, здесь же она, наверно, была похожа на ведьму!

Мишель попятился, но мама принялась что-то тихо говорить ему, что, к моему удивлению, возымело свой эффект: плечи его потихоньку расслабились, он даже позволил маме усадить себя рядом с собой.

Подражая маме, я также взяла Кити за плечи и еле слышно стала ее уговаривать:

– Кити, Кити, успокойся, все не так плохо, не кричи только, а то сбежится весь дом. Послушай меня, с Мишелем все в порядке!

Тут она подняла на меня полные слез глаза и, стуча зубами и заикаясь, спросила:

– Т-ты им-меешь к этому к-какое-то отношение?! – ее глаза были красными и будто потухшими, она вся внезапно стала до того маленькой и беспомощной, что, хоть мы и были ровесницы, мне отчаянно захотелось ее защитить.

– Я не знаю…, – я едва не отвела глаза, – может быть… Для меня самой все это сущий кошмар!

Мне только удалось ее усадить, но тут на ее лице опять появилось паника, и мне пришлось спешно объясниться:

– Послушай, послушай, он здесь! И с ним почти все в порядке. Ну то есть… он просто невидимый.

– Что?! – Кити вновь попыталась заорать, но я умоляюще сложила руки, прося ее успокоиться.

– Он в этой комнате! Да послушай же, ты просто не можешь его видеть и слышать, но через меня можешь спросить все, что угодно, и я докажу тебе, что он тут.