Дорстан уселся прямо под висевшим на стене амулетом в виде солнца с мужским лицом. Присмотревшись, брат-сержант обнаружил, что все стены избы были украшены различными оберегами, каждый из которых не был похож на другой. Среди них можно было разглядеть различных животных, будь то кабан или волк; лики, скорее всего, ванских божеств и неведомые Дорстану символы. Некоторые обереги также красовались подвешенными на шее хозяина избы, поверх его расчерченной причудливыми узорами белой рубахе. Окромя ранее не встречавшихся ему знаков, Красный всадник разглядел на груди Радимора маленький кузнечный молот – по виду точно такой же, как тот, что висел над порогом дома.

– Пожалуй, перед тем, как вас угостим мы доброй трапезой, негоже говорить о злосчастьях, – тем временем с ноткой торжественности начал хозяин дома. – Расскажите хоть о пути своем, не из Стража вы идете?

– Этим утром мы были еще там, но дорога наша началась еще в Древнем Оплоте, что стоит на Северном пути, – отозвался брат Эдмунд.

– И как же торговые дела в Митридиатии идут? – спросил Радомир, проявив свой интерес, более свойственный купцам.

– Что в самой империи Аскилата, Создатель не… кхм… – предчувствуя негодование стража острога, Эдмунд решил сделать вид, что оговорился, – мне не вольно ведать, но про путь от Великой черты, боюсь, не смогу рассказать, пока не отведаю пищи. Ибо таково было ваше слово, – узрев вопрошающий взгляд хозяина, добавил рыцарь.

– Ах, тогда не стоит и говорить об этом! – хлопнул рукой по столу Радимор, смекнув, в чем дело. – Свет мой, где же наш ужин?!

Как раз в этот момент хозяйка вынесла на стол большой горшок и стала разливать по стоящим перед гостями мискам суп, в котором было смешано все, что хранилось в амбарах острога – было и мясо, и грибы, и капуста с другими овощами. Особый сытный аромат, заполонивший все пространство избы, дополняли запахи лука и чеснока. Вслед за горячим супом хозяйка принесла большую, нарезанную крупными ломтями буханку хлеба, только что испеченную.

Братья с удовольствием стали наслаждаться лакомой пищей, однако, как и было положено воинам Теоса, не слишком усердствовали в этом. Лишь Тарвин вначале слегка забылся, и Эдмунду пришлось бросить гневный взгляд в его сторону, когда содержимое миски оруженосца чуть не выплеснулось на чистую скатерть.

За трапезой ни хозяин избы, ни Красные всадники не сказали и слова. Так, насколько помнил Дорстан, было принято у ванов. Однако как только миски опустели, Радимор не стал медлить, и, приготовившись рассказать не самые радостные вести, оперся правым локтем на стол, пристально воззрившись на путников.

– Что же, как и велено щедрому хозяину, гостей я накормил, а теперь пора делу время уделить, – в его голосе чувствовалась напряженность и раздражение. – Тяжелые дни на нашу земли пришли. Мало торговцев добираются до нашего княжества. Да даже если Вторые боги13 им путь до Среднестоля проложили, то за столичный град никто не идет. Вот, неделя к концу движется, а у нас всего пара купцов за это время на ночевку остановилась, видать, скоро только воев и будем встречать. А с вас то, ратников, знаю я, нечего нам брать, – с оттенком огорчения произнес Радимор, поглаживая свою бороду.

– Прав ты, хозяин, что золота у нас нет, но помни – за святое дело мы сражаемся! – упрекнул Эдмунд.

Радимор пренебрежительно бросил быстрый взгляд на рыцаря, но тут же отвернулся.

– Да что ж за благое дело, коль не Вторых богов то повеление?

От упоминания иной веры Эдмунд слегка вспылил, но все же он сдержал свой порыв и только жестко ответил: