Герои Спарты, вазовая роспись

И спартанские войны вместе с самим Леонидом героически пали, овеяв память о своей борьбе вечной славой. Имя же Эфиальта стало нарицательным в обозначении предателя. Он и все здесь названные предали своих не под пытками, а по своей же воле.

Римляне тоже очень чтили верность. И трансформация республики в империю существенных перемен здесь не повлекла. В римских идеологических обоснованиях акцент сделан на верности воинскому долгу и дисциплине, а вовсе не на личной преданности императору. Так к антиримскому восстанию Юлия Цивилиса примкнули в 63 г. н.э. мятежные галлы, которые служили во вспомогательных частях римской армии. Подлое нарушение торжественной присяги покрыло этих галлов несмываемым позором. «Изменники среди изменников, предатели среди предателей, – отмечал Тацит, – будете вы метаться от тех, кому принесли присягу сначала к тем, кому присягнули потом. О, Юпитер, Сильнейший и Величайший, о Рима создатель Кверин!» (Тацит. История. Кн. IV. 59).

Имели место в римской армии и случаи дезертирства (чаще всё же в кризисные времена, но не обязательно). Дезертирство – еще не предательство, но путь к нему. Так в конце 2 в. воинство покинувшего ряды императорской армии некоего Матерна состояло из тысяч примкнувших к нему дезертиров, которые нападали на города и тюрьмы Галлии, Испании, выпуская заключенных и дальше пополняя так свои ряды. Геродот и наши современные авторы отмечают, что Матерн замахнулся даже августейшую роль императора, подготовив во время большого праздника убийство Коммода, но из зависти и алчности Матерна выдали его же соратники (предали предателя). И Матерн был убит, обезглавлен (Herod.1.10.CIL ХI. 6053; Михлаюк А. В. Перебежчики и предатели в римской императорской армии // Вестник Нижегород. ун -та. 2014. №6. С.69; Гаспаров М. Рассказы Геродота о греко -персидских войнах и еще о многом другом. М.: Согласие,2001). И весть, полезная врагу, конечно же, предательством являлась и считалась тоже. Предателей и дезертиров сбрасывали со скалы, травили львами, ненавидели и презирали, проклинали. Градации вины здесь, вообще -то, были. Кто -то сбежал из войска не в стан врага, «просто куда подальше», а кто -то – именно к врагу и значит потенциально готов поднять оружие на своих. Но и то, и другое считалось тяжким государственным преступлением.

Дезертиры и тем более – перебежчики – презренные существа. А еще есть, как известно, и шпионы. Шпионаж – тяжкое преступление, но тут шпион -иноплеменник не вызывает презрения, он служит своей нации и на войне как на войне. Шпион из соплеменников, предавший родину, род, народ, презренен. Свой шпион в тылу врага – «наш человек» вне зависимости от его национальности и гражданства. Для «них» он может быть перебежчиком, предателем, для нас же он – соратник. Значит «разобрался». Некое оправдание, попытки морального преодоления вековых «двойных стандартов» выражаются в том, что правда – «за нами», что «наиболее здравомыслящие» на той стороне додумались до этого.

Карая и презирая перебежчиков к врагу, государства и их армии с давних поощряли перебежчиков на свою сторону. Так римские власти, что на основании источников отмечается А. В. Михалюком, борясь с перебежчиками, предателями в рядах собственных войск, «поощряли переход на свою сторону вражеских воинов», причем считалось, что перебежчики наносят противнику даже больший урон, чем убитые. Не исключено, что такого мнения придерживались не только римляне. Перебежчики, предатели, лишенные пути к отступлению, воевали более отчаянно (Михлаюк А. В. Перебежчики и предатели римской императорской армии. С. 74).