– Так а мы и не трогали. Это ж так, по-дружески, – съязвил волосатый. – Знаете что, надоели вы мне уже, монашки. Тим, вяжите их и на коней. Только осторожно, сами знаете – отвлечётесь и в фарш превратитесь.

Группа, что была слева, стала оттаскивать мёртвую лошадь. Как только туша освободила тело Ганата, один из преследователей стукнул обухом небольшого топорика по затылку сидящего на одной ноге монаха. Тот потерял сознание.

– Харос! – хотел было вскочить Ганат, но несколько арбалетов, нацеленных на него, не позволили ему это сделать. – Что вы с нами собираетесь сделать?

– Посмотрим. Вы вроде как нужны живыми. Но мало ли, несчастный случай на производстве, – гримаса на лице Честера выглядела до боли безумной.

– Скажите хотя бы…

– Заткнись уже! – рявкнул волосатый, а затем, осматриваясь вокруг, задал вопрос то ли монаху, то ли самому себе. – А третий-то ваш где? Уже успел коньки откинуть? Ну и ладно. Печально, прискорбно, но не беда.

Послышался лишь глухой звук удара по голове, после которого и Ганат потерял сознание.

***

Во второй раз Ганат очнулся от того, что его уже опухшую голову окунули в бадью с ледяной водой. Первое пробуждение в этой деревянной хибаре после того, как его вырубили в каменистой пустыне, он помнил смутно. Монах забарахтался из-за нехватки воздуха, и его резко отдёрнули от бадьи, небрежно усадив на стул.

– Ну что, как оно? Освежился? – скучающим тоном спросил всё тот же человек с заросшим лицом.

Ганат не нашёл в себе сил ответить, и после короткой паузы его ударили ещё раз.

– Ты не молчи, а то так даже неинтересно. Где ваш дружок? Мы прочесали все окрестности, а от него ни слуху, ни духу.

– Я… не знаю… – не желая получить ещё раз, с трудом выдавил монах.

– Плохо, что не знаешь, – короткая пауза. – А может, всё-таки врёшь? Ты смотри мне, а то другой вон уже совсем на исходе.

Ганат с большим усилием умудрился поднять голову и набрёл блуждающим взглядом на Хароса, который весь в крови, без уха и сознания сидел у другой стены хижины, привязанный верёвками к ножке деревянной кровати. От внезапно проснувшегося обоняния его чуть не стошнило.

– Клянусь… Понятия не имею, где он… У нас ничего нет…

– Да это я и так в курсе. Уже успели осмотреть вас с ног до головы. Вот только не нравится мне, когда кто-то внезапно для меня исчезает. Это, знаешь ли, вредит нервам… и здоровью, – Честер похлопал себя по животу, изобразив злобную гримасу.

– Что вам… нужно? – после этого вопроса силы Ганата окончательно иссякли, и он снова отключился.

– Эй, не думай тут вырубаться, всю веселуху портишь! – повысил голос здоровяк и ещё раз ударил монаха. Эффекта это не возымело.

– Честер, он у тебя так помрёт прежде, чем мы всё подготовим, – устало заявил один из «подчинённых».

– Да и хер с ним! Они меня с самого начала бесят.

– Но ведь они должны быть живыми, чтобы… – но волосатый посмотрел на него с таким видом, что у того отпало всё желание продолжать спор. – Ладно, как знаешь, ты тут главный…

***

На этот раз Ганата в сознание привёл душераздирающий крик. Он поднял голову, одновременно открыв глаза, и сквозь небольшое окно, за которым уже стояла глубокая, но ясная ночь, увидел как кто-то, не торопясь, кромсает ножом заросшее волосами лицо. Ещё один мужчина держал Честера, чтобы тот даже пошевелиться не смог.

Ничего не понимая, Ганат отвёл взгляд от окна и увидел, как несколько человек из схватившей их банды валяются на полу деревянной хибары. У одного было вспорото брюхо от паха до рёбер; другой лежал с застрявшим в глазу болтом, чей наконечник красовался с другой стороны головы; третий мирно покоился у стены с перерезанной, возможно и не раз, глоткой. Остальные пребывали в таком состоянии, что Ганат предпочёл надолго не задерживать на них свой взгляд.