Зверь был огромным, поэтому я удлинил несколько лиан, связав их между собой, и перевязал ему две лапы чуть выше самых глубоких ран, чтобы остановить кровотечение. С остальными я сделать ничего не мог, да и нечем уже было.

Меня начинало колотить от холода и сырости. Столько времени провести сначала в холодной воде, затем на мокрой земле, а потом ещё и гулять под ветром и ливнем – даже такому крепкому парню, как я не избежать последствий.

– Прости, дружище, но я сделал всё, что мог, – с грустью сказал я здоровяку, уже не попадая зубом на зуб. – Не знаю, выкарабкаешься ты или нет. Но себе я позволить сдохнуть здесь не позволю.

Я выбрал на его теле самое чистое и сухое место и улёгся калачиком на землю рядом с ним, прижимаясь как можно крепче.

От него мне становилось всё теплее и теплее, пока меня через несколько мгновений не сморил сон.

Песчаная буря налетела внезапно. Разглядеть можно было разве что уши своей кобылы. С одной стороны так было легче оторваться от погони, но с другой – троица потеряла друг друга из виду, поэтому пришлось кричать, как можно громче:

– Харос!

– Я здесь! – голос едва было слышно.

– Рёки с тобой!?

– Нет! Я думал, ты за ним смотришь!

– Твою мать… – негромко вырвалось у Ганата, который не очень любил сквернословить. – Давай ближе ко мне!

Постоянно перекрикиваясь, двое монахов сблизились так, чтобы можно было различить силуэты друг друга.

– Надо искать его, – всё ещё повышая голос, но уже тише заявил Харос.

– Как? Только что я и тебя разглядеть не мог.

– И что, мы его теперь просто бросим и убежим?

– Пока да, – уверенно, если не ожесточённо заявил Ганат. – Подождём, может буря уляжется. И даже не пытайся возражать. Мы пережили всё это не для того, чтобы всем разом сдохнуть Малус знает где.

– Думаешь, за нами ещё гонятся?

– А ты сам как считаешь? Они не просто так преследуют нас, чтобы оставить… Что с твоей рукой?!

– Не знаю, задели чем-то, может стрелой, может болтом.

– Задели? Да в ней дыра… Плохо дело. У тебя кровь не останавливается. Рана уже должна была песком забиться.

Они поскакали дальше, как вдруг заметили, что стали видеть и слышать друг друга чуть лучше. Пространство вокруг понемногу прояснялось, а шум бури угасал.

– Скоро совсем уляжется. Надеюсь, они хотя бы скачут не в том направлении, что и мы.

– Может разберёмся с ними уже наконец? Их всего человек тридцать.

– А ты что, внезапно научился отбивать стрелы? – Ганат махнул головой на рану. Харос на это отвечать не стал. – Вот-вот. Одно дело, если бы они были с мечами да топорами. Но эти…

– Да кто они такие? Это ведь не простые горожане или бандиты? – спустя ещё минуту бешеной скачки спросил Харос.

Лошади с оружием у преследователей были не из худших. И упорства им не занимать. Возможно, это какие-нибудь наёмники или головорезы. Простой народ, пусть и обезумевший не стал бы гоняться за монахами столько времени… В Возёрье было слишком тихо и спокойно, не стоило там останавливаться.

Ганат об этом подумал. но вслух, по его обыкновению, ничего не произнёс.

Проскакав так ещё какое-то время, Харос крикнул:

– Впереди!

Безумная и безостановочная пляска ветра и песка практически сошла на нет, по крайней мере в направлении движения монахов. И в той стороне, чуть левее, куда они направлялись, виднелся силуэт всадника. Он что-то вытащил из-за пояса и поднёс к губам. Высокий гул, прекрасно слышимый даже на таком приличном расстоянии разнёсся по пустыне.

– Чёрт, он подаёт сигнал! Уходим вправо!

Монахи, в буре пытавшиеся сохранить остатки сил своих кобыл, пришпорили их и понеслись быстрее. Подававший сигнал всадник, почти не сокращая дистанции, направился туда же.