— Мне интересно вот что: как долго вы планируете оставаться рядом? Здесь не нужно увиливать и врать, Вероника. Речь идёт не о бизнесе, не о каких-то долгах или понятных только дядям в костюмах разборках. Нет. Мы говорим о маленьком ребёнке.

На глаза наворачиваются слёзы.

Усольцев говорит о Соне, как настоящий отец в отличие от Шолохова, который предложил мне в случае отрицательного теста лечь под Виктора. И мне хочется быть до конца откровенной с мужчиной, но пока я не могу. Слишком высока цена каждого слова, которое окажется неосторожным и может растоптать меня, вырвать сердце из груди. Я не смею рисковать, пусть и хочу быть откровенной, максимально честной.

— Я всё понимаю, Виктор. Я готова позаботиться о девочке.

— Вы молодая девушка, Вероника. Неудачный брак с Шолоховым не повод ставить крест на своей жизни. Что, если вы встретите мужчину, которого сможете полюбить и решите родить ему ребёнка?

— Начнём с того, что я не встречу никакого мужчину, потому что буду кем-то вроде пленницы в стенах вашего дома, ведь такое у вас условие работы. — Усольцев бледнеет, словно на самом деле такого правила нет, и он придумал его только вчера, но не суть. — Кроме того, как бы сильно мне ни хотелось, я не смогу родить ребёнка, потому что бесплодна. Вы можете не переживать. Я не предам Соню и буду рядом с ней столько, сколько потребуется.

Усольцев стискивает зубы.

Мне кажется, или его глаза заблестели, а на лице появилась грусть?

— Я беру вас на испытательный срок, Вероника. Проявите себя в течение двух недель, и я погашу ваш долг перед бывшим мужем полностью. Я очень рассчитываю, что мне не придётся жалеть о принятом решении.

Сердце учащает свой ритм, и в висках появляется сильная пульсация. Мы с Усольцевым смотрим друг на друга, и я готова в это мгновение расцеловать его, но в ту же секунду понимаю, что он ещё пожалеет о согласии… Когда узнает, что Соня моя дочь, и к нему она точно не имеет никакого отношения. Совершенно никакого. Опускаю голову и отвлекаюсь на подошедшего к столику официанта с ароматной едой. Вот теперь у меня появился аппетит, и я готова съесть всё, что молодой парень принёс, потому что скоро увижусь со своей малышкой.

Вот только внутри появляется неприятное ощущение, что я поступаю, как мой бывший: смотрю в глаза человеку и готовлюсь вонзить ему болезненный нож в спину.

8. Глава 7. Виктор

Глядя на Веронику, я не мог понять, что именно опечалило её. Вроде бы она мечтала получить эту работу, но как только я положительно ответил, мгновенно помрачнела. Неужели, рассчитывала, что я откажу? Или сказала мне не всю правду? Покоя не даёт и мысль, что Шолохов делал в медицинском центре?.. Могла ли Ника сообщить ему, что будет там и назначить встречу?

После того, что случилось в моей жизни, я не могу всецело доверять кому-то. Больше уже я не стану открывать кому-то душу. Хватит. Горький опыт научил, что всем вокруг плевать на твоё распахнутое сердце.

— Вероника, всё в порядке? — спрашиваю я, а она вздрагивает и кивает.

— Я надеюсь, что оправдаю ваше доверие.

Наказание или дар, но я слишком тонко чувствую людей. Сейчас я вижу, что Вероника подавляет внутри какие-то страхи. Она пытается быть откровенной со мной, но в то же мгновение мне кажется, что скрывает самое главное. Именно это отягощает её душу, мучает, рвёт изнутри. Вот только что это? Я был уверен, что она говорит правду о своём отношении к Шолохову и связи с ним.

— Мне тоже хотелось бы верить в это. Меня слишком часто предавали в этой жизни. Не хотелось бы в очередной раз получить неожиданный удар по голове.