замирал, как коршун, медленно паря…
и живые точки в солнечном эфире
уносили мысли словно за моря.
то в другие дали, в древние столицы,
то мечталось – голубь принесёт письмо.
у зевак-прохожих прояснялись лица,
таяло бесцельно в сумках эскимо.
…вряд ли кто-то нынче, свистнув по-старинке,
пташек поднимает с криком «эге-гей»…
лишь гоняет память давние картинки,
как сосед Володька сизых голубей.
Пельмени
предпраздничной занявшись беготнёй,
в последнее шальное воскресенье,
я вспомнила, как раньше всей семьёй
на Новый Год лепили мы пельмени.
то был какой-то светлый ритуал —
без спешки, суеты и пустословья…
отец над фаршем ловко колдовал,
а мама тесто делала с любовью.
и вот мы их лепили в десять рук,
вокруг стола от ма'ла до вели'ка.
и больше не кусал сердитый лук,
а под ногами кот лежал, мурлы'ка.
да не забыть бы, как заведено»,
в один пельмень – изюминку, на счастье…
сейчас такое видишь лишь в кино,
а раньше это было жизни частью.
на про'тивень – в декабрьскую стынь,
а после на мороз, в мешок холщовый…
«ты, мать, давай оденься, не просты'нь,
сейчас концерт начнётся Пугачёвой…».
в углу за ветку ёлка ко стене
привязана суровой белой нитью,
блестит, звеня игрушками, что мне
еще хранить…
до внуков сохранить бы!
зачем всё это вспомнилось с утра?
зачем сейчас черкаю эти стро'ки?
пельменей я настряпала вчера…
но сердце болью просится в истоки.
24.12.17
Белки
ветер, играя, бросил в ладошку
снежную шапку с ветки сосны.
бросил, дурачась, как понарошку,
ветры ведь тоже, ох, шалуны!
но разлетелась шапка на брызги,
в каждой – осколки радужных грёз.
вспомнился взгляд твой нежный и близкий,
вспомнился запах чистых волос.
вспомнился голос, вспомнились руки,
губы со вкусом свежей травы…
белки на ветках, ну и хитрюги,
нагло глазели в две головы,
резво скакнули с ёлки на ёлку…
и полетело прямо на нас —
море снежинок, шишки, иголки,
будто петарда там взорвалась.
счастье простое, буря восторга,
звонкая радость, брызжущий смех…
а озорницы, вот ведь, позёрки,
чистили в кроне рыжий свой мех.
вспомнилось то, что, крепко забыла:
сладость волнения, любящий взгляд.
Боже, неужто всё это было…
тридцать четыре года назад!?
Заклинание
опять не даёт мне уснуть
на фото улыбка усталая…
твержу заклинание: будь!
но будь где-то рядом,
пожалуйста!
кто прав-виноват… да не суть!
не надо болезненной жалости…
коль сможешь – меня позабудь,
но будь непременно,
пожалуйста!
пускай изнуряющий путь
войдёт в колею захудалую,
прошу тебя мысленно: будь…
незримо, неслышно…
пожалуйста!
пусть слёзы прольются на грудь:
раскаянье жжёт запоздалое…
ты просто, пожалуйста, будь!
на этой планете,
пожалуйста!
Мы с тобой потерялись в тумане
мы с тобой потерялись в тумане,
разошлись, не увидев друг друга.
я замерзла в простом сарафане,
ты пошел по десятому кругу.
мы аукались, звали и ждали,
опасаясь ходить по болотам
и надеялись, в лёгкой печали,
повстречаться за тем поворотом.
но пока мы брели по туману,
потихоньку года проходили…
ветры дули на свежую рану
и немного её охладили.
мы забыли, блуждая по весям,
что тумана давненько не видно,
что идем мы, я – лугом, ты – лесом,
потерявшись вконец очевидно.
может статься, на пыльной дороге,
в середине грядущего мая,
повстречаемся всё же в итоге…
и друг-друга совсем не узнаем.
Всё, что было…
всё, что было – это строчки и слова,
что сочились прямо в кровь морзянкой пульса:
мотыльком кружилась в счастье голова,
билось сердце до немыслимых конвульсий…
постепенно все слова сошли на «нет»,
замещая место в сердце пустотою,
оставляя раздраженья лёгкий след