мне пройти-то всего ничего: за углом – салон,
там причёсочку мне бы – «затейливый фейерверк»!
чтобы муж мой, увидев, в восторге воскликнул: «ах!»,
чтобы шапку закинуть подальше – ведь днём капель,
чтоб от счастья забыть обо всех заводных часах…
потому что весна, потому что кругом апрель!
Звёзды с неба глядят
звёзды с неба глядят и бессовестно врут гороскопы,
астрономы пугают людей огнестрельным дождём…
а любви всё равно, у неё потаённые тропы,
забредает она к нам каким-то особым путём.
постучится негромко, не спросит рождения дату,
не пошлёт в канцелярию свыше поспешный запрос…
ей неважно, какой ты – свободный иль крепко женатый,
безразличны ей наши объёмы, походка и рост.
отворит еле слышно закрытую сердца калитку,
остановит свой шаг у души неприступных дверей,
и вокруг зацветут полевые цветы – маргаритки,
и случится, что мир станет чище, светлей и добрей.
только мы зачастую боимся незваную гостью,
позабыв, что даётся любовь, как бого’в благодать.
нам принять этот дар почему-то бывает непросто —
проще, двери захлопнув, любовь безвозвратно прогнать…
Листик земляники
из старой школьной книги, пылившейся в кладовке,
листочек земляники спикировал неловко.
упавший прямо в руку восторженным приветом,
сказал как будто: «ну-ка, припомни – было лето…»
нахлынуло, не скрою, посыпались картинки:
погожею порою идём мы по тропинке.
застенчивая юность, каникулы и книжки,
безудержность июня, хорошенький мальчишка,
душистой земляники кровинки на поляне,
шальных кукушек крики, и бусинки в кармане.
распахнутость ресничек, высокие танкетки,
немножко земляничек, оторванных, на ветке…
их быстренько мы съели, желанье загадали,
чтоб через три недели «вступительные сдали»…
а листик тот, сакральный, от сладких земляничек
я как-то машинально, вложила меж страничек.
буквально позабыла о нём годков на тридцать,
и мог бы он уныло еще сто лет пылиться…
мне память, будто праздник: безлюдная дорожка
и бывший одноклассник по имени Серёжка…
тут листик земляники, сказав былому «здрасьте»
унёс с собой интригу, рассыпавшись на части…
волнует, аж до дрожи, нить памяти порою…
а мальчик тот Серёжа мне нравился, не скрою.
Налей мне солнышка глоток
Налей мне солнышка глоток,
Добавь росы живую воду,
Сорви заветный лепесток
И лоскуток от небосвода.
Моё желанье отгадай,
Коснувшись лёгким поцелуем,
Найди перо от птичьих стай
И незабудку голубую.
А после огненной зари,
За час до алого рассвета,
Звезду на небе подари
Или осколок от кометы.
А если хочешь, можешь дом…
Да что уж там… Построй мне за’мок!
В мечтах мы вместе заживём,
И стану я счастливой самой.
Если ветер дует шквалистый
отпусти меня, пожалуйста,
не держи меня в себе,
мне не надо тихой жалости,
словно милости небес!
дай пойти в другую сторону,
дай забыться в полусне,
не лети за мною во’роном
в молчаливой тишине!
не ходи за мною грозами,
не гоняй по венам дрожь,
и нетоптаными росами
мои ноги не тревожь.
мысли, воле непокорные,
от себя освободи:
не звучи во мне волторною,
не встречайся на пути…
разметало вихрем волосы,
затуманило глаза,
он прерывистого голоса
тихо катится слеза.
если ветер дует шквалистый,
наши чувства не спасти…
отпусти меня, пожалуйста,
ради бога, отпусти!
Голуби
голуби резвятся в синем-синем небе,
солнце пламенеет так, что жалко глаз…
только вот сейчас бы, ненадолго мне бы
в ту весну, где юность только началась.
там сосед Володька лез на голубятню,
свистом поднимая в небо сизарей,
и стремилась стая в воздух безоглядно,
и казался полдень ярче и добрей.
а они летали… как они летали!
то под облаками, то вдруг камнем вниз…
и шутил Володька: «сальто, блин, мортале!
умотают, черти, в сказочный Тунис…»
вдруг иной проказник, крылья растопырив,