И снова дружное «ура» потрясло заиндевевшую тайгу.

Отпоив героев спиртом и чаем, Шурочка уложила их спать в жарко натопленном вагончике. Тем временем Гриша с Николаем пытались оживить «утопленника». Их усилия не пропали даром. К вечеру «утопленник», взревев мотором, заявил о себе.

Моржи-добровольцы уже пришли в себя и сидели вместе со всеми за вечерним чаем.

Шурочка не сводила влюбленных глаз с Руссова.

К Шаман-озеру подошли через день на рассвете. Шли всю ночь, чтобы наверстать упущенный день. Николай с Гришей едва не засыпали за рычагами. Шурочка тои дело поила их крепким чаем из термоса. Наконец, под утро тайга раздалась, и в свете фар передовой сотки открылся заснеженный простор Шаман-озера.

С трех сторон вплотную к озеру подступала тайга, сосны стояли прямо по урезу воды, с четвертой южной стороны к озеру примыкала небольшая поляна, на которой еще виднелись следы недавнего человеческого присутствия.

Это были останки вогульского стойбища покачевского рода Щуки. В сумеречном свете словно призрак чернел обнаженными ребрами чум. Ветрами и непогодой с него сорвало покров. Навесы и вешала для вяления рыбы завалились, наполовину торчал из-под снега деревянный лодка – обласок с поломанным веслом…

Трактористы заглушили моторы. Северьянов и Русов прошлись по стойбищу и молча сняли шапки перед останками чума.

– Здесь они приняли свою страшную смерть, – сказал тихо Лукьян. – Не знаю, право, стоит ли рассказывать об этом мальчишке.

Они не видели, что сразу за ними стоит полураздетый растерянный мальчишка, сдерживающий из последних сил слезы.

– Нужно предупредить всех, чтобы люди были предельно осторожны, зверь может быть где-то тут.

– Мы уже видели его на подходе к твоему кордону, – ответил Русов. – Снова не лег зимовать, будет кружить рядом.

Он обернулся и увидел Кольку с глазами полными слез.

Дед Лукьян подошел к мальчишке и обнял

неловко, прижимая к себе.

– Ничего, Колюшка, не плачь. Посмотри, сколько у тебя родных и друзей на всю твою долгую жизнь. Они тебя никогда не оставят в беде, – говорил растроганно Лукьян, гладя корявой рукой мальчишечьи вихры.

Прибежал из вагончика проснувшийся Васька

И тоже ткнулся деду Лукьяну в плечо.

К ним уже подтягивалось все остальные члены геологической экспедиции.

– Поглядите, – уже улыбаясь сказал Русов, – все мы здесь родня, если не по крови, то по нефти. Братья по нефти.

…Северьянов показал Русову место, где нынешним летом после землетрясения вышла на поверхность нефть. По предположениям старого геолога добраться до фонтана можно было без особого труда.

Русов был необычайно возбужден и разговорчив. Курбан тоже буквально кружил в танце вокруг указанного Северьяновым места.

– Я видел нефть, я видел много Бакинской нефти и я точно скажу: здесь будет новый Баку! Здесь будет много нефти! Столько много, что мы сделаем не только себя, но и всю нашу страну счастливой!

…Сразу же после короткого отдыха приступили к обустройству лагеря и площадки под буровую установку.

Работали слаженно и четко. Кто-то валил лес, и обрубал сучки, трактора стаскивали бревна на площадку, монтажники готовились к монтажу буровой. Работали день и ночь, спали часа по три-четыре.

Русов торопился. Весь его маленький коллектив знал, что старший их товарищ, начальник экспедиции, устав от бесконечных и бесплодных споров о бесперспективности северных районов, совершил дерзкий самостоятельный шаг, за который он мог жестоко поплатиться.

У страны не было лишних денег. И средств на геологические изыскания отпускалось столько, что геологам не хватало денег даже на покупку резиновых сапог. Да что там сапог, не было даже, клея, чтобы чинить изодранную по тайге обувь.