Дед Лукьян ехал верхом на Карьке следом, а веселый Соболько, то и дело забегал вперед грохочущего поезда, перекрывая шум звонким восторженным лаем.

На второй день пути ударил мороз под тридцать. Тайга словно оцепенела от стужи, на ветках деревьев появилась бахрома инея. Это мороз выжимал из деревьев лишнюю влагу. Воздух стал стеклянным, трактора уже не грохотали так, как вчера, их шум стал тоньше и звонче, словно в тайге кололи и били стекло.

Но снегу было мало, и колонна шла уверенно вперед.

В полдень подошли к закованной в лед речке Стриге. Отсюда до Шаманозера оставалось всего километров двадцать.

Первым выскочил на лед Курбан. Он прокатился в утнах по льду. Лед стоял как броня. Следом за ним высыпали на лед и остальные.

– Мой дед Сулейман рассказывал, что впервые увидев лед, он долго не мог преодолеть страх и вступить на него, – веселился Курбан, подпрыгивая и всем весом пробуя крепость льда. – Для южного человека дико, что река может быть твердой!

Иван Тимофеевич Русов прошелся, постукивая по льду пешней, попросил Костю пробить лунку, чтобы определить толщину льда и глубину реки.

За эти морозные бесснежные дни образование льда на реках шло стремительно. Костя долбил лунку минут пять, прежде чем в ней показалась вода.

Лед был не менее сорока сантиметров, а глубина реки на середине – около трех метров.

Все смотрели на Русова, ожидая решения.

– По моим предположениям трактора должны пройти. Первая сотка тащит за собой горючее, потом возвращается и перетаскивает вагончик. Потом идет второй.

– Конечно, можно не рисковать, заняться устройством переправы, наморозить дорогу и спокойно переправиться, но времени потеряем много. – Размышлял вслух Русов. – А это для нас чревато тем, что наши противники снова возьмут верх и финансирование экспедиции прекратится. Мы должны действовать стремительно.

– Николай! Ты пойдешь первым, – решительно сказал он, обращаясь к трактористу. – Отцепляй вагончик. Держи дверцы кабины открытыми, чтобы можно было выскочить, если лед обломится.

– Пройдем, Иванович! – Обрадовано замотал головой Николай и радостно бросился к трактору.

Вскоре все было готово к переправе. Болотоход медленно спустился с берега на лед и замер, как зверь перед решающим прыжком.

– Пошел! – Дал отмашку Русов, напрягшись так, словно он сам должен был перетянуть на ту сторону реки цистерну с солярой.

Трактор взревел всей сотней лошадиных сил и вылетел на лед, кроша поверхность его на искрящиеся под солнцем кристаллы.

Минута, другая прошли в напряженном ожидании. Лед удерживал железную махину. И вот гусеницы подминают противоположный берег Стриги.

– Ура! – грохнули геологи, и тайга отозвалась им многократным эхом.

Трактор оставил на противоположном берегу сани и снова вернулся за вагончиком. Все прошло благополучно. Лед держал, как броня, даже ни единой трещины не появилось на его поверхности.

У второго трактора, старенького уже ХТЗ, гусеницы были много уже, поэтому сани с оборудованием, цементом перетаскивали тем же болотником.

Наконец, настал черед переправиться второму тягачу.

Молодой тракторист, почти мальчишка, сильно волновался, но пытался виду не подать.

– Не бойся Гриша, – наставлял его Русов. – Попытайся спуститься, как можно мягче на лед, а дальше жми на всю гашетку! Главное не потерять скорости. Понял? Но в случае чего, увидишь, лед проседает и трещит, оставляй рычаги и прыгай, как можно дальше, да смотри, на гусеницу не угоди.

– Понял, Иван Тимофеевич. – Отвечал парнишка, унимая волнение.

Трактор, взревев мотором, подошел к кромке берега и вдруг, не сбавляя ходу, ринулся на лед. От удара тяжелой машины лед затрещал, по нему побежали глубокие трещины и вода начала выступать на поверхность. Трактор летел к середине реки, но лед под ним начал стремительно проседать, гусеницы уже выбрасывали за собой водяной веер, скрывшись в воде на половину. Еще секунды две, три и трагедия станет неминуемой.