– Мистер Уотсон, я клянусь вам, что никому не расскажу, о чем вы мне намекали за завтраком. И я никому не скажу, кого вы имели в виду. Лидеров партии у нас много, я мучаюсь и пытаюсь угадать.

– Милая девочка, я знаю лично каждого из них, я не могу доверить такую тайну тебе.

– Я не раскрою тайну ни-ко-му!

– Но ты злоупотребляешь моим доверием. – Уотсон приблизился к Каре. – Твой брат узнал все о нашем прошлом разговоре?

– Давайте вспомним о том, что мой брат – надежный агент Лиги…

– Думаешь, меня посещает старческая забывчивость? Нельзя быть такой наивной, шутница Кара! Я не могу разглашать политическую тайну, будем серьезными.

– Я сама обо всем разузнаю.

– Удачи. – Уотсон неопределенно пожал плечами. – А ты подумала о заключении контракта?

– Не могу быстро решиться на важное дело. К тому же вы мне совсем не доверяете. – Кара попыталась вспомнить курс актерского мастерства, глаза чуть-чуть наполнились слезами.

– Не сердись, Кара, доверяю. Брачный контракт можно подписать на твое совершеннолетие. Я… занимаю довольно высокое положение. Да что это я все про себя, как это эгоистично! Вы подумаете, mademuasel?

– Я подумаю, – серьезно ответила Кара, но, отвернувшись, не удержалась от пренебрежительной улыбки. «Научитесь лучше скрывать свои чувства, моя маленькая», – подумал Уотсон, приподнимая шляпу для прощания.

– Мне пора, до свидания!

– До свидания.

«Почему бы ему не заключить контракт с чертовой бабушкой? Это ему по возрасту», – разозлилась Кара, понимая, что хитрость не удалась.

Вернувшись домой на личном аэромобиле, Кара проверила автоответчик на видеофоне. Она раскрыла мягкий экран – экран затвердел, пискнул и заработал: после сообщения матери, Анны Кристиан, о том, что она ушла на вечеринку к Уотсонам, Кара увидела на экране молодого приятного человека, синие глаза его контрастировали с загорелой кожей лица и черными волосами, зачесанными на прямой пробор. Она его не знала.

– Кара, я друг Вернона Донахью. Позвони, пожалуйста, вот по этому коду: &5557890KD, мне надо с тобой поговорить, не откладывая.

Улыбнулся, изображение пропало. Кара свернула полотно экрана видеофона. Будучи раздражена тем, что не удалось разговорить Редклифа Уотсона, она проворчала: «Когда захочу, тогда и позвоню!» Ей нужно было узнать имя лидера партии, которому срочно понадобился доктор-телепат.

Издревле, со времен инквизиции, люди не любили, боялись телепатии. Война против машин заставила понять необходимость в телепатии – требовалось обезопасить мозг человека от машин, нацеленных заменить медленное биологическое развитие человечества своим техническим триумфом. Так необходимость в телепатии сделала чудо – люди спокойно стали использовать ее. В современном мире Консолидации ни одна машина не проникнет в мозг способного к телепатии человека. Телепаты чувствуют простые логические сигналы машины, так похожие на эмоции разгневанного человека.

Кара прошла в комнату отдыха, где ее помыли, сделали массаж, втерли в кожу душистый крем осторожные руки робота. Она посмотрела на себя в зеркало. Каштановые волосы рассыпались по плечам, тонкие длинные брови, большие серые глаза, ямочка на подбородке, вздернутый нос. Посетовав на не слишком пушистые ресницы, она вышла из комнаты в столовую и включила большой экран во всю стену, где высокий человек с белесыми глазами рекомендовал марсианскую кухню. Именно такими, как он, стали люди на Марсе через несколько поколений адаптации. Кара достала из холодильной камеры витаминную жидкость и, включив музыкальную программу, села в кресло – и кресло запело. Веселая песня о приключениях крокодила на Венере раздражала, кресло подстроилось – аудиоспектакль «Итальянская история» зазвучал, усыпляя, заполняя всю комнату. Кара предпочитала классическую космическую музыку Дена Армонти, жившего когда-то в XXI-м веке. Она вызывала объемные голографические образы, двигающиеся то в одном то в другом направлении. Расслабившись, Кара приступила к обучению – надела на голову учебный аппарат дома Философии и стала смотреть историю планет Консолидации. В целом она все знала, от времен зарождения человеческой цивилизации, и она вновь задумалась о том, почему произошло разделение людей на тех, кто «с жизнью», и тех, кто «со смертью».