– Вася, я ж не ради жратвы! Ты представь, сколько рыбаков в море ходит – в любую даль и в любую погоду, и сколько тонут-пропадают… А то бы настроили передатчики на какую-то частоту – и позвали бы рыбку к берегу. Одну подкормить, чтоб росла быстрей, у другой – икру принять, чтоб мальков выращивать, а какую, конечно, и на стол…

– Вроде курочек, да? Цып-цып-цып… – с насмешкой подхватывает Лосев.

– Нет, а всё же… – продолжает Лемперт. – Нашей скорлупке до «Наутилуса» далеко. У капитана Немо один только резервуар для хранения воздуха – семь с половиной метров в длину, каюта – пять метров, зал – 10 в длину и 5 в ширину. А кроме того – музей искусства и даров природы, стены с картинами лучших художников, копии античных скульптур, а посреди салона бьёт фонтан, освещенный снизу электричеством. Кстати, Морозов, библиотека «Наутилуса» тоже занимала пять метров, там – книжные шкафы с бронзовыми инкрустациями и 20 тысяч книг! А ещё – столовая, камбуз, ванная комната, машинное отделение…

– И откуда у этого… – мичман Лосев на секунду запнулся, произнося незнакомое имя.

– Капитана Немо…

– Откуда у этого Нема электричество на всё про всё?

– Пока не дочитал до этого.

– Брехня всё это! – убеждённо сказал Лосев.

– Не брехня, а фантастика! – возразил Морозов.

– Кончится война, – мечтательно говорит Грушин, – учиться пойду. Целые города будут у меня под водой плавать!

– Ну и зачем? – вступает в разговор Стребыкин. – Ты подумай, какая земля красивая… У нас под Москвой берёзы, луга… А когда канал построили, такие зори пошли – задохнёшься от восторга!

– Погоди задыхаться! – почти врывается в отсек Юрий Нуждин.

– Прошу стол освободить – ай вуд лайк ту тич ю инглиш!

– О-о, наш тичер прыйшов! – радостно приветствует его Вася Глушенко и мигом собирает со стола костяшки.

– Вася, ты уж что-нибудь одно, – просит Саша Морозов. – Или по-русски, или по-английски… А то как сказанёшь в Америке на своём англо-русско-украинском – это ж гремучая смесь получится. Индейцы опять за топоры схватятся, решат, что инопланетяне напали!

– Стоп токинг! – решительно пресекает трёп Юра Нуждин. – Лэтс стади инглиш, плиз.

А ночью лодку настигает жестокий шторм. Вахтенный офицер штурман Константин Тихонов и краснофлотец Иван Грушин то и дело попадают под ледяной водопад. В отсеках, как ни закрепляли всё по-штормовому, время от времени что-то падает, с борта на борт проносится с грохотом по железному настилу палубы. Свободные от вахты пытаются спать, привязавшись к койкам, но это удаётся только двоим – Виктору Бурлаченко и Сергею Колуканову.

– Всё же хорошо великанам, – с завистью говорит Федя Капелькин. – Эти туши никакой шторм не раскачает!

– Федя, – не открывая глаз, отзывается Бурлаченко, – а ты ныряй ко мне в койку. Валетиком! Хочешь?

– Нет уж, тогда лодка вообще на борт завалится!

В рубке – новый шквал. Кое-как отряхиваясь от потоков, Грушин предлагает:

– Товарищ лейтенант, а нельзя хоть на часок под воду?

– Комендор, мы с вами не улитки, чтоб на дно прятаться. Да и некогда…

Внезапно корабль резко бросает в сторону и тут же, как пустой орех, – обратно.

– На рулях! В чём дело? Держать курс! – кричит Тихонов в переговорную трубу.

– Вышел из строя мотор вертикального руля! – слышится в ответ.

– Механик!

Через минуту в седьмом отсеке – целая бригада рулевых: Александр Новиков, Василий Глушенко, Сергей Жигалов, Павел Плоцкий.

До боли в руках, то сменяя друг друга, а то и вцепившись вместе, они крутят штурвал, заставляя раненую лодку идти заданным курсом.

Штурман, спустившись в центральный пост, вглядывается в карту. Следом появляется командир.