– Это отвар силы, гордость юга, – пожал плечами он. – Рецепт, естественно, эховский – контрабандный… Пей, пей, хуже не будет.

Северную не надо было упрашивать – давно уже она не пробовала ничего подобного. Она разом опустошила стакан и протянула его Лётчику.

– Ты видел, куда пошел Старец? – спросила она его.

– Нет, он мне сказал бежать за отваром, – я и побежал, – удивился тот. – Эй, что с тобой случилось?

– А что со мной случилось, Лётчик?

Северная вопрошающе посмотрела на него. Она не знала, что думать о странном сне, который только что увидела. Да и сон ли это вовсе?

– Ни с того ни с сего, ты запрокинула голову и начала что-то бормотать, – неуверенно ответил Летчик. – Если честно, мне стало не по себе…

– Ты помнишь, что я говорила? – допытывалась Северная.

– Не особо, – задумался Лётчик. – Было трудно различить из-за шума – праздник всё-таки… Но мне кажется, один раз ты сказала «мы не можем изменить того, что было», и ещё, по-моему, ты… плакала, как ребёнок.

Северная опустила глаза. Да, всё так, как она и помнила. Надо было уходить с площади, поскольку дети не собирались расходиться, и всё новые и новые лица прибывали на вечернее торжество.

– Спасибо тебе за помощь, – поблагодарила Северная помогавшую ей женщину.

– Ты молодая, всё пройдёт, – участливо затарахтела та.

– Спасибо, нам пора, – сказал Лётчик, помогая Северной встать и спеша покинуть площадь до начала праздника. Северная всё ещё продолжала оглядываться по сторонам, надеясь высмотреть в толпе Старца.

– Нам туда.

Лётчик указал в сторону узкой улочки, шедшей в обход главной площади прямо к жилому кварталу.

Они перешли улицу, так как было похоже, что площадь скоро перекроют.

По дороге оба молчали. Северная была глубоко погружена в свои мысли, а Лётчик не решался её отвлекать. Наконец, девушка узнала улицу, на которой находился её новый дом.

– Где ты была, подруга? – раздался обиженный голос Томы.

Она сидела у входа в шатёр и недовольно взирала на подошедших.

– Ааа, уже завела новых друзей, – сказал она, взглянув на Лётчика. – А со старыми и водиться не хочешь?

Было видно, что ей было обидно оставаться в стороне.

– О чём ты, Тома? – устало спросила Северная.

– Это ты мне скажи, – раздраженно ответила она. – Это не я всё утро пропадала неизвестно где, не сказав ни слова!

Тома обиженно закусила губу.

Лётчик тем временем с интересом рассматривал Тому, и та не преминула это заметить.

– Что уставился, пожарник? Тебе что тут, мёдом намазано?

Северная рассмеялась, а Лётчик удивленно поднял брови.

– Это так говорится, – объяснила она.

О чудотворном лакомстве севера – меде – южане знали только понаслышке.

– Тома, будь поласковее, пожалуйста, этот солнечный зайчик уже дважды спас меня от публичного позора.

Подруги переглянулись и ни с того ни с сего дружно расхохотались.

– Что такое пожарник, солнечный зайчик – что за имена такие? – удивился Лётчик.

– Не обижайся, – смеясь выговорила Северная. – Твои волосы горят на солнце не хуже огня, от того и имена…

– А вот мне хочется знать, от какого позора он тебя спас? – хохотала Тома.

Она уже забыла, что собиралась дуться и пригласила Лётчика к ним зайти. Тома плюхнулась на стул, а Северная в изнеможении повалилась на кровать.

– Неужели после твоей эпической речи ты попала в ещё какую-то передрягу?

Лётчик, решив принять неожиданный интерес к своим волосам за комплимент, по-хозяйски развалился на Томином матрасе и принялся рассказывать о происшествии на площади. Та, почему-то совершенно не возражая против его присутствия на своей кровати, слушала рассказчика разинув рот, иногда вставляя фразы, вроде «да ты что!» и «во даёт!»