Суд начался.

Барбара вышла в строгом костюме, вставила флешку, и запустила… юридический речитатив. Её куплеты разбирали понятие «эмоционального алиби» и параграфы, связанные с «незаконным очарованием в зоне неопределённости». Она читала, как будто судится с судьбой – и выигрывает.

Судья был в слезах.

– ЭТО БЫЛО… УБЕДИТЕЛЬНО! Я СЧИТАЮ СЕБЯ ПРЕСТУПНЫМ В ВОСХИЩЕНИИ!

Все пятеро прошли. Точнее, шестеро – Умняша в фоновом режиме подпевал древнегреческим хором.

Двери открылись. Система сказала:

«ДОСТОИНСТВО ПОДТВЕРЖДЕНО. ДОСТУП К УРОВНЮ 2: ЛАБИРИНТ ЭМОЦИЙ ОТКРЫТ. ВНИМАНИЕ: НЕ ВЛЮБЛЯЙТЕСЬ В СТЕНЫ.»

– Что? – вздрогнула Вася.

– Не переживай, – сказал Арчи. – У нас тут и стены-то не те, чтобы влюбляться.

– Говори за себя, – хмыкнул Базиль, поглаживая рельефную плитку.

И, не успев отдышаться от музыкального апокалипсиса, команда шагнула во второй зал.

– Кто-нибудь ещё слышит, как всё здесь… вздыхает? – спросил Арчи, сделав шаг по мягкому, бархатистому полу, который под ним подозрительно задрожал.

– Этот пол не должен вздыхать, Арчи, – вздохнула Вася. – Это ты должен вздыхать. А он должен быть твёрдым.

– Может, он просто чувствует себя недооценённым, – предположил Умняша. – Здесь, судя по всему, всё чувствительное. Даже кнопка на двери обиделась, когда я ткнул в неё без «пожалуйста».

Они вошли в следующий зал – огромный лабиринт, мерцающий оттенками неона и, кажется, настроения. Стены переливались как настроение студента на сессии: от радостной надежды до экзистенциального ужаса. На полу пульсировали узоры, и каждый шаг сопровождался звуками – то детским смехом, то гневным «Эй!», то… урчанием?

– Добро пожаловать в Эмо-Зону, – произнёс голос из воздуха. – Здесь каждый шаг важен. Каждое слово – ранит. И каждое действие может быть причиной обиды. Особенно у стен.

– Потрясающе, – сказал Пётр. – Мы в ловушке психотерапевтического кошмара.

– А я предупреждала, – вставила Барбара. – Если стена умеет чувствовать – она умеет помнить.

– Да тут всё умеет помнить! – крикнула Вася, когда проход в спину вдруг закрылся со словами: «Ах, значит, я тебе больше не нужна?»

– Нам нужно идти аккуратно. Без оскорблений, без сарказма, без… – начал Базиль, но был прерван стеной, которая прошипела: «Ты меня перебил. Я оскорблена. Найдите обход».

– Я это ненавижу, – процедила Вася. – Почему даже архитектура требует уважения?

– Ну, это просто прогрессивное здание, – развёл руками Арчи. – Наверняка сертифицировано как «Эко-Чувствительное Пространство».

– Я щас сертифицирую кого-то в карман, – прорычала Вася, пробираясь вперёд.

И тут всё пошло… как обычно.

Комната первая: Стена самокритики

Команда вошла в узкий коридор. На стенах – зеркала. Но это были умные зеркала.

Каждого они отображали с комментариями.

– «Опять в этих тапках, Пётр?»

– «Вася, технический талант – это не повод молотить всем по голове!»

– «Базиль, хватит думать, что квакание – это универсальный ответ!»

– «Арчи, ты опять строишь из себя специалиста? Не смеши свои кредиты!»

– «Барбара, всё ещё думаешь, что у тебя нет чувств? Ну-ну…»

– Психотронные зеркала. Классика. – Умняша покачал камерой. – Цель – вызвать внутренний конфликт.

– Отлично, – буркнул Пётр. – А как отсюда выйти?

– Нужно обнять свои недостатки, – подсказала надпись на полу.

– Или хотя бы признать их, – добавила вторая надпись, у которой был голос уставшего психолога.

– Я не обнимаю своё расстройство идентичности! – воскликнул Арчи. – Оно ещё не оформлено!

– Я не буду обнимать свою импульсивность, – огрызнулась Вася, – она и так слишком часто прикасается к вещам.