– Значит, твой сорванец. А? Зачем? – Дядя Ваня уставился на меня.

Я сделал вид, что испугался, и заревел. Мама схватила меня на руки и унесла в комнату.

Дядя Ваня починил кран быстро. Не довольный заглянул к нам:

– Ну, всё. Давай деньги, я пошёл.

– Сейчас, ребёнка успокою. Одну минуту.

Я не собирался успокаиваться. Увидев дядю Ваню, снова завопил.

– Пороть его надо, а не успокаивать, – проворчал он. – Деньги давай.

Мама достала кошелёк и ахнула:

– Мишуточка, ты ничего не брал? – Порылась мама в сумочке.

– Ещё и деньги у матери ворует, – пробурчал дядя Ваня.

– Мой сын не вор! – вспыхнула мама. – Не смейте оскорблять!

– Деньги давай, – бесстрастно повторил он. – Или думаешь, пожалею и скажу «не плати»?

– Что?! – у мамы от возмущения аж дар речи пропал. Она побежала в комнату, вернулась с пятисотрублёвой купюрой:

– Хватит?

– Много. Двести давай.

– У меня нет двухсот, дайте сдачу.

– Я тебе что, Сберкасса? Деньги давай.

– Вы же видите, у меня нет двухсот, – мама пыталась держать себя в руках. – Я у вас триста позже заберу.

– Позже не будет, пропью.

– Так, а что делать?

– Деньги давай. Двести.

Мама закатила глаза, пыталась опять объяснить, что двести нет. Дядя Ваня её выслушал, а в конце маминого монолога спокойно сказал:

– Деньги давай.

В конце концов, мама расплакалась. Я полез в её сумку, достал двести рублей и протянул дяде Ване. Тот хмыкнул, взял деньги и ушёл, хлопнув дверью.

Мама смотрела на меня в растерянности:

– Там же было пусто… Я видела!

Я пожал плечами, сунул руку в сумочку и достал ещё купюру. Выхватив у меня сумку, она вытрясла всё содержимое на стол. Среди всяких нужных только маме вещей были и деньги. Она обессилено села на диван.

– Минь, как такое могло быть? Что человек про меня подумает? Как я их не могла увидеть? Я же искала. Стыдобища! – Мама закрыла лицо руками, – каждый раз обращаемся к дяде Ване и тут такое. Как в глаза ему смотреть.

– Мама, ты чего так разволновалась? Отдала же деньги.

– Это ты достал из, а я… – И она разрыдалась.

– Мам ты ляг, я тебе сейчас чайку принесу.

Травы Васятка запарил. Осталось добавить кипятка и положить мёд. Обязательно мёд. Он усилит успокоительный эффект. Сами по себе, чабрец, ромашка и мята, являются хорошими седативными средствами. Накопительного действия. То есть пить настои этих трав надо дней десять.

Тогда эффект и будет. Но у меня же ромашка, собранная между явью и навью, то есть на границе кладбища. Поэтому эффект быстрый. Мама сразу не уснёт, это не снотворное. Для снотворного надо росу с мака собрать в русалью неделю. Это чай действительно является успокоительным. Просто когда мама ляжет спать, она будет спать, крепко не просыпаясь. Что мне собственно и нужно.

В десять вечера, режим, мама уложила меня спать, чмокнув, пожелала спокойной ночи, закрыла дверь в комнату. Я честно лежал, таращил глаза в потолок, чтобы не уснуть и не заметно для себя уснул. Всё же я ребёнок. Разбудил меня Васятка:

– Вставай, хозяин, уже половина, а ещё одеться надо.

– Чего? – Не сразу понял я, – а-а-а, уже встаю. Я быстро.

Было не привычно собираться ночью на улицу. Да ещё делать всё тихо. Уже у двери меня охватила паника. Что я там буду делать? Что говорить? Там темно и страшно:

– Ты чего, хозяин? – удивился Васятка. – Боишься?

– Да, – честно признался я. – Там темно. А тебе со мной нельзя?

– Не-а, – замотал своей косматой головой Васятка. – Это твоя стихия. Моё дело – дома помогать, травы толочь.

– Да боится он тож, – раздалось из угла. Это Евграфыч пришёл, домовой.

– А и боюсь. Что из того! – Взвился Васятка, – я слуга, а не хранитель.

– Не визжи, – успокоил слугу домовой, – вон хвостатая пусть идёт, – указал он на Белку.