Но он спас меня. Спас. Пожертвовал собой, чтобы я выжила, и это знание давило на меня, уничтожало. Я не хотела его смерти! Прости меня, волк, прости меня, прошу тебя! Не умирай, не умирай!

Однако жизнь покинула его. Я чувствовала ещё тепло тела животного, но грудь не вздымалась от дыхания, а сильное сердце не билось.

— Простииииии, – прорыдала, уже не имея внутри слёз. — Не умираааай!

Я впала в состояние забытья. Мои пальцы до побелевших костяшек сжимали чёрный мех зверя. А сознание истончилось, словно кромка льда во время оттепели. Я плыла, будто во сне, сквозь непроницаемый туман, пока кожей не ощутила чье-то присутствие.

Оторвав голову от тела моего мохнатого друга, я узрела что-то невообразимо чудовищное, напугавшее бы меня до онемения и, может быть, самой смерти, но в это мгновение я была не в себе, и потому глаза видели, голова понимала, а всё остальное где-то… не здесь. Горе от потери волка оказалось сильнее любых других потрясений.

Чёрные обветшалые одежды, сверху плащ с накинутым на голову капюшоном, а внутри кости. Затхлые и тёмные, похожие на старые ветки деревьев без коры, изъеденные жучками. На меня смотрели пустые страшные глазницы.

— Ты смерть? – прошептала я, обращаясь к этому кошмару, не ожидая, конечно ответа, однако…

— Нет, – возвестил у меня в голове голос дряхлый, хриплый, еле слышный, словно его владелец простужен. И тут уже точно нужно бы испугаться. Но нет, я лишь нахмурилась.

— Нет? – взбрело в голову уточнение.

— Нет, – подтвердил голос. — Мне жаль, – и я поняла, что это женский голос. — Очень-очень жаль. Мальчик мой…

— Так это ваш волк? – спросила я, а в голове возникло имя, что я прочитала накарябанным на полу. Может не правильно прочитала?

— Это не волк, – был ответ. — А ты, разве не знаешь, что входить в дом ведьмы опасно?

— Я… нет.

— Ты же ведьма! – и в этом явно слышался упрёк и возмущение.

— Ещё нет. Точнее, я совсем недавно узнала, что я ведьма, внутри меня, говорят, есть силы, но они спят до…

— Чушь! – прервала меня она. — Ведьмами не становятся, ими рождаются. Не важно слышишь или нет, не важно умеешь или нет. Ты — ведьма. Но я понимаю, почему мои детки напали на тебя. Глупая девочка.

— Простите, – всхлипнула я, переводя взгляд на волка.

— Нечего слезами всё заливать. Вставай и возвращай его назад.

— А?

— Хочешь?

— Да, – воскликнула я, понимая наконец слова, осознавая, что могу, точнее… — Я могу его вернуть?

— Какая говорливая бедовая ведьма, – проворчал голос, смущая меня. — Не повезло тебе, мальчик.

— Простите, – я снова повинилась.

Кажется эта костлявая дама, а это ведь была дама, фыркнула.

— Чем дольше ждёшь тем сложнее будет его возвращать. Ему там хорошо, он уйдёт во тьму, и назад ты его не дозовёшься!

— Я всё сделаю! – и я правда была готова на всё. Или почти на всё. Точно не понимала. Я вообще, наверное, окончательно сошла с ума, раз разговариваю с костями в одежде, надеясь, что… смогу воскресить умершего волка?

— Тащи его на самую старую могилу, – приказала она.

— А? Но которая здесь, – я осмотрелась. Неужели мне надо обегать все эти камни и по надписям на них определить их возраст?

— Самый тёмный камень, – почему мне показалось, что она закатила глаза, как обычно делала мама, когда мы, её дети, проявляли медлительность или несообразительность?

Я встала и осмотрелась. Сгущались сумерки, и разглядеть все, что вокруг меня происходит, крайне проблематично, хотя… Вон тот камень! Да, он тут самый тёмный. Прилично далеко. Я глянула на огромного волка, поразившего меня своими размерами при свете дня. И как мне его тащить?