— Мы ежедневно возносим молитвы Святой! Что еще ты хочешь от нас? — раздался беспомощный и усталый голос одного из местных. Говоривший находился в стороне от нас с Люцием — приземистый мужчина с густой бородой и темным загорелым лицом, в его рубахе виднелись заплатки. Он выглядел как человек, который постоянно трудился в поле.

Ему ответили почти сразу, совсем не растерявшись.

— Хм, ты говоришь так, будто этого достаточно. Это всего лишь слова, но готов ли ты доказать делом свою веру?

От этого воспоминания мои ладони похолодели. Я испытала тревогу и гнев. События прошлого не отпускали нас. Они нитями пронизывали былое и настоящее.

— Делом? — растерянно промолвили из толпы.

Мужчина в накидке едва сдержал понимающую улыбку.

«Он ждал, когда зададут этот вопрос», — четко осознала я, следя за костлявым человеком. Его ноги были настолько худыми и тонкими, что он все сильнее напоминал какое-то насекомое.

— Верно, делом, — спокойно подтвердил служитель, делая намеренную паузу, вглядываясь в чужие лица, словно желал знать все на свете ответы. На мгновение прикрыл глаза, усиливая тревожность, воцарившуюся в сердцах. — Принесите жертву Самоотверженной Саре! Докажите ей свою веру!

Его слова подняли волну возгласов и ахов. Собравшиеся спрашивали, о какой именно жертве он говорит. А услышав, вновь ахнули, возразив, что молва, достигшая их городка, гласила, что Святая вернулась в Дэвлат и скоро спасет их. Разве нуждается она в их крови?

— Проклятый забрал сотни жизней. Он возродился из чужой плоти, обрел могущество в наших страхах и слезах, — с неугасаемым спокойствием и уверенностью ответил служитель храма. — И как вы думаете, почему Святая так долго не являлась к нам? Самоотверженной Саре не хватало наших молитв? Нет, слов людских сполна прозвучало в ее честь. Ей не хватило нашей веры! Как мы смеем просить о спасении, отдав так мало взамен? — Служитель застыл, выпучив глаза и переводя дыхание, а после покачал головой: — Нет, больше мы не будем страшиться. Мы не позволим себе ее разочаровать. Могущество Святой возрастет благодаря нашей плоти, отданной добровольно.

Мне показалось, будто меня с ног до головы облили грязью. Я стояла, ощущая, как кружится голова. Виски пульсировали. Недоверие, отвращение и злость сменяли друг друга. Даже богам не приносили ритуальных жертв — это считалось грехом. Но теперь, прикрывая все добровольным даром, ее собирались принести мне.

Будто не хватало того, что мои руки уже давно искупались в крови. И кровь продолжала литься уже без моей на то воли.

— Ты предлагаешь нам убить себя? — недоверчивым и севшим голосом повторили в толпе.

— Не совсем, — покачал головой служитель, слабо улыбнувшись. — Достаточно лишь одной жертвы. Того, чья душа настолько светла и чиста, что он способен пожертвовать собой ради спасения остальных. На это пойдет только поистине верующий человек. Но есть ли среди вас такие? — Мужчина вгляделся в чужие лица. — Нам предстоит узнать.

Последняя брошенная фраза словно взвела механизм часов, отсчитывающий секунды. Пока стрелки шли вперед, пружина, наоборот, расслаблялась, теряя свой завод. В прошлом это изобретение, которое венчало одну из башен дворца в столице Исонии, поразило меня.

Время словно замедлилось, пока воцарившаяся на несколько мгновений оглушительная тишина не стала разбавляться шепотом и шарканьем обуви по камню. Толпа поредела, и вот уже можно было протиснуться к самому центру, к границе импровизированного полукруга, у которого стоял приезжий служитель храма.

А выражение лица служителя становилось все более доброжелательным. Казалось, будто он одновременно понимает и укоряет. И это имело поистине неожиданный эффект — совсем скоро люди почти замерли, покидающих это место становилось все меньше. Спустя несколько секунд раздался дрожащий голос: