– Если ты позволишь, мы назовём его Васильком, – Ива пристально наблюдала за мимикой Ивана. – Это имя хорошо подходит ему и в нашем мире, и в вашем.

Ваня задумчиво поднял глаза.

– У вас же есть имя Василий, – пояснила девушка, Иван кивнул. – Василий – Вася – Василёк.

Ваня улыбнулся и снова кивнул.

Иван отчётливо чувствовал, когда время пребывания в междумирье подходило к концу. Ива называла это мерой. Конечно же, хотелось побыть здесь подольше. Но если перешагнуть через меру, начинало откровенно мутить – проверено.

Напоследок Ива дала ещё раз подержать Василька. Иван уже приноровился и перестал бояться. Малыш приветливо агукал и мило улыбался. Два поцелуя на прощание и в-вух.

Ваня сидел на мягкой подстилке из сухой травы и листьев, прижавшись спиной к удобной выемке в монументальном стволе ветлы. Подстилку для Вани, по словам Ивы, любезно натаскали белочки. Сиделось здесь удобно, и это было важно, ведь тело оставалось тут в течение всего свидания в междумирье.

Ваня медленно выныривал из глубин тёмного «ничто» в этот мир. Сначала появились щебечущие звуки леса, потом ощущение спины, опёршейся о бугристую кору, жужжание затёкших ног и неожиданная тяжесть в руках. Иван заподозрил что-то неладное.

Окончательно он понял, что не так, только когда открыл глаза – у него на руках лежал притихший сын.

– Агу, – задёргал ручками Василёк, будто приветствовал папу.

В этот момент как по команде внутри Ивана что-то будто взорвалось. Во все стороны по телу помчались волны ощущений. Стало и жарко, и холодно. Ваня вспотел, покраснел, побледнел. Потом стали догонять тревожные мысли и осознания, которые, по идее, должны были появиться первыми.

«Как же я тут с ним?» – вихрем носилось в голове. – «Чем кормить? Как баюкать? Что бабушке сказать?»

Младенец тут же отреагировал на изменившееся состояние папы – наморщился и закричал. Этот звук пронзил Ваню до самых пяток.

– Тщщ-тщщ-тщщ… – раздалось сверху.

Перед Иваном смущённым и тихим призраком стояла Ива. В её взгляде читалось замешательство и тревога. Услышав голос мамы, Василёк сбавил громкость.

– Уа-а, – жалобно повторял он, выпятив нижнюю губку. По щекам ребёнка скатывались крупные слезинки.

– Что же это? – испуганно прошептал Ваня.

– Расстроился из-за твоего испуга, – вздохнула девушка. – Тщщ-тщщ.

– Как, вообще, он тут очутился? – уточнил парень свой вопрос. – И что теперь делать?

– Откуда ж я знаю, – развела руками Ивушка.

– Давай обратно в комнатку! – решительно предложил Иван.

– Тебе же плохо станет.

– Ну и что!

Ива задумчиво смотрела на возлюбленного и молчала.

– Что ж, давай попробуем, – наконец, произнесла она. – На чуть-чуть, на капельку, – и тут же принялась искать росинки. Чтобы попадать в междумирье, Иван каждый раз собирал капли с листьев и травинок, слагая из них нужный эликсир.

Ваня аккуратно поднялся с сыном на руках, захватил с собой чашку, мирно покоившуюся рядом с ним во мху, и последовал за Ивой.

– Вот эту каплю возьми, – указала Ива, дождавшись Ваню.

Парень присел. Одной рукой он держал заснувшего младенца, а другой пытался стряхнуть прозрачную капельку с травинки в чашку. Это оказалось не так-то просто. Обычно-то он делал всё двумя руками.

Собрав всё, что нужно, и усевшись на любимое беличье место, Иван поставил чашку в мох и стал покачивать завозившегося Василька. А призрак Ивы колдовал в это время над снадобьем.

Когда всё было готово, Ваня полулёг, поёрзал, ища наиболее удобное положение, устроил спящего младенца у себя на животе, как советовала Ива, и выпил настой. В глазах всё поплыло, по телу привычно разлился болезненный, щипучий жар, и Иван стал проваливаться в гнетущую пустоту. Такова была плата за свидания.