– Ваня! Ваня! – смутно донеслось откуда-то издалека, сквозь окружавшую его тёмную пелену.

– Ивушка, – силился позвать парень, но звуки не хотели рождаться у него внутри.

Надо было подождать ещё. Он уже не падал в никуда, а как бы выныривал из ниоткуда пузырьком.

– Ваня! Ванечка! – уже отчётливо услышал он.

Голос Ивы был явно обеспокоенным. Ваня с трудом разлепил глаза и тут же прищурился от яркости света.

– О, Ваня! – выдохнула Ива. – Прости! Всё напрасно! Василёк не пошёл за тобой, – причитала Ива.

Эта новость прошибла парня, как двести двадцать вольт. Он мгновенно распахнул глаза и подскочил, в недоумении рассматривая свои пустые руки, да так тщательно, будто ребёнок мог спрятаться где-то между пальцами или случайно заползти в рукав. Ошарашенным взглядом он посмотрел на Иву.

– Как же он там один в лесу?! Он же беспомощный совсем!

– Совсем не беспомощный. Просто жить в наших мирах ещё не умеет, – Ива, коснулась ладонями щёк возлюбленного, успокаивая его и укладывая обратно на подушку. – Я за тебя́ беспокоюсь больше. Как ты вынесешь четыре перехода подряд?

– Отправляй меня обратно, – твёрдо заявил Иван. – Дай только поцелую разок.

И он вновь провалился в гнетущую тёмную пустоту. Первое, что он услышал, очнувшись в лесу – это громкий детский плач. Не придя ещё до конца в сознание, Ваня принялся трясти малыша, ритмично приговаривая:

– Тщщ-тщщ-тщщ.

– Ва – ня! – крикнула Ива.

Иван замолчал, распахнул глаза и уставился на призрачную девушку.

– Третий раз тебя зову, – примиряюще улыбнулась та. – Василёк хочет есть. Так ты его не успокоишь!

– Есть? – удивился парень.

– Ну да, людские новорождённые только и делают, что едят и спят, – развела руками Ива.

– Не только, – приподнял всё ещё плачущего младенца Ваня, чтобы оценить масштабы стихийного бедствия. Низ футболки и штаны «там, где надо» были насквозь мокрые.

Ива зажала рот руками, чтобы не рассмеяться. Иван жалобно посмотрел на неё.

– Что мне делать? – пролепетал он.

– Иди к бабушке. Другого выхода нет.

– А что я ей скажу?

– Расскажи всё как есть, не бойся, – пыталась приободрить молодого отца Ива.

Ваня глубоко вздохнул и попробовал встать. Голова раскалывалась до тошноты. «Подарок» сына перестал быть тёплым и неприятно холодил живот и ноги. Хорошо хоть сам он, накричавшись, заснул.

Пошатываясь, папа с младенцем побрёл домой, на прощание послав воздушный поцелуй встревоженной матери.

До дома в тишине дойти не удалось. Василёк проснулся на полпути и заплакал с новой силой. Ваня торопился как мог. Сил не было, мысли путались, к тому же всё время тошнило. От того, чтобы прямо здесь лечь и умереть Ивана отделял лишь Василёк.

– Ба, помоги! Пожа́луйста! – перекрикивая сына, ввалился в избу Иван.

Бабушка вышла из комнаты и замерла. Ей потребовалось лишь несколько секунд, чтобы оценить ситуацию и решить, что делать.

– Жди меня здесь, – сухо скомандовала она и отправилась наружу.

– Ты куда?

– Жди здесь! – захлопнула она дверь.

Эти пятнадцать минут, пока не было бабушки, показались Ивану вечностью. Василёк голосил.

– Миленький, хорошенький, ну перестань. Перестань, пожалуйста. Тише, тише. Я люблю тебя, солнышко моё, – причитал Ваня в унисон сыну.

Когда бабушка вернулась, оба спали в комнате. Иван сидел на полу, притулившись к краю дивана.

Проснулись они от треска скотча – бабушка приматывала какую-то доисторическую соску к крышке пластиковой бутылки. Малыш снова заплакал. А бабушка, торопясь и охая, плюхнулась на диван с бутылкой молока.

– Дай его мне, пожалуйста, – попросила она, устроила ребёнка на животе и ткнула соской ему в губы. Плач сменился чмоканьем. – Ну вот, а теперь рассказывай.