Голос Эмбера был твёрд, перебивать его никто не решался. – Все, кого я перечислил, должны представить мне художников, которые посоревнуются в искусстве рисования, друг с другом, за звание главного живописца. Покровитель этого дарования и станет новым министром по вопросам искусства. Остальные его помощниками.
– Вас здесь пять министров. – Король лишь мельком взглянул на Кальда. – И пять советников. К концу месяца, а именно тридцать первого октября, я желаю видеть десять картин, претендующих занять место в тронном зале. Пусть художники приезжают сюда, в Глондер, живут здесь и пишут свои картины. Если им повезёт, они могут найти в замке натуру, в качестве меня, и всех тех, кого они ещё хотят изобразить на своих полотнах. Такова моя воля.
– Эмбер! – Тихонечко спросила его сестра. – А что делать с этой картиной? – Указала она на холст Леля.
– Эту картину надлежит убрать. Пусть юноша нарисует новую, это же честное соревнование. У всех месяц, ни больше ни меньше.
Король сделал паузу и добавил. – А чтобы благородный министр Кальд проще сориентировался в сегодняшней…. – Эмбер несколько секунд подбирал слово. – Сегодняшней затее, ему немедленно надлежит отбыть в замок Тронбаэл, где моя жена, его высочество королева, ждёт его с нетерпением, чтобы посоветоваться об оформлении минаретов на городских ратушах.
– А как же? – Едва сумел вставить Кальд.
– О вашем питомце мы позаботимся. – Вмешался в разговор Генбауэр. – Окружим его теплом и заботой. Он будет спокойно рисовать в отдельной мастерской, чтобы его никто не отвлекал. Предоставим ему всё необходимое. Это же теперь и наша задача, дорогой друг. – С сарказмом добавил министр.
Глава третья
Хитрые лисы.
2 октября. Раннее утро.
– Куда всё это расставить? – Поинтересовались прислужники, которые принесли в мастерскую: холсты, мольберты, стремянки и лесенки.
– Ставьте, как попало. – Вежливо объяснился Лель, пожимая всем руки. – Мне ещё надо будет прикинуть, как падает свет и ложатся светотени. Картина рождается в определённом месте, художник должен его почувствовать, а на это требуется время. Не смею вас задерживать, ступайте, мои друзья помогут переставить подрамники, когда я определюсь с колыбелькою для своего полотна.
Лель почтенным жестом указал на Кавдора и Риго, которые переминались в дверях.
Прислуга понимающе закивала и, повозившись ещё пол минуты с остальной атрибутикой, вежливо поклонилась и вышла.
Лель Лангро весь светился. Дождавшись, когда дверь плотно закроется, он подбежал к своим друзьям, обнял их, и словно ребёнок, заскакал по комнате.
– Ах, как хорошо, что его величество дал мне ещё один шанс, я боялся, что он прикажет выгнать меня сразу. Теперь мой учитель не разочаруется, я нарисую такую картину, что весь двор будет буквально поражён моей работой. Я обязательно выиграю, вот увидите, друзья мои, обязательно.
Художник высунулся в окно, выходившее на внутренний двор замка. – Жалко, обзор не вдохновляющий, из тронного зала можно было видеть поле и лес, а здесь только брустверы и конюшня.
– Хорошо, что комната такая простая. – Даже запыхавшись, подытожил Лель, остановившись в центре мастерской. – Я боялся, что меня определят в один из роскошных кабинетов и весь этот золочённый, драгоценный антураж, будет отвлекать. А здесь отлично, ничего лишнего.
– Здесь я буду отдыхать. – С разбега плюхнулся он на громадную кровать, на которой могло бы поместится сразу четверо.
– Здесь есть. – Лель кинул жест в сторону дубового стола, стоявшего рядом.
– В комнате много места, чтобы прохаживаться в поисках вдохновения, и предостаточно свечей, если вдруг заработаюсь допоздна. Ах, как любезен этот министр Генбауэр, что учёл всё это. А вы говорили, что он интриган. – Засмеялся юноша и повернувшись к Кавдору и Риго, наконец остановил взгляд на их ошеломлённых лицах.