Весь двор тщательно маскировался от ущемлённого самолюбия короля и старался не напоминать о габаритах его величества. Высокие люди предусмотрительно не подходили к нему во время светских бесед и разговаривали только когда Эмбер был на троне и возвышался над всеми со специального пьедестала.

Охрана королю подбиралась маленького роста и, за счёт крепости телосложения напоминала людей квадратных пропорций. Дамы любезничали с Эмбером сидя на складных стульчиках, и вставали только когда король удалялся.

Все в Глондере научились вести себя в присутствии августейшей особы и вот теперь, когда коротышка король с поразительным сходством компазиционировал в центре полотна, присутствующие замерли от страха, в ожидании дальнейшего.

По лицу короля было видно, что на этот раз он оскорбился по-настоящему. Глубоко дыша, раздувая ноздри как разгорячённый жеребец после скачки, Эмбер поднялся со своего места и, не произнеся ни слова, направился в кабинет, находившийся в конце зала. Он шёл быстро и смотрел прямо перед собой, не обращая внимание на происходящее вокруг. Дамы едва успевали прогнуться в глубоком поклоне или занять свой стульчик чтобы не рассердить его величество ещё больше. Высокие мужчины расположились в дальних углах помещения и только шут карлик, искусно повторяя походку короля, шёл рядом, ничего не опасаясь. Не дожидаясь, пока прислуга отворит ему дверь, Эмбер резко дёрнул ручку и демонстративно хлопнув дверью, прошёл в кабинет.

Тронный зал зашумел как муравейник. Все разбились на маленькие кучки, по четыре пять человек и с волнением обсуждали шёпотом случившееся минуту назад. Прислуга, словно каменная, таращила глаза предвкушая неприятный вечер. Сегодня королю будут не по душе и музыка, и праздничный ужин, и всё, чем можно было бы его задобрить.

Кальд приблизился к Лелю и Риго.

Телохранитель хотел моментально удалиться, чтобы не мешать разговору, но министр остановил его.

– Останься, к сожалению, тебя теперь это тоже касается.

– Почему теперь? – В изумлении промямлил Риго.

– Потому что теперь моему ученику действительно понадобится телохранитель.

– Это я во всём виноват, учитель. – Дрожащим голосом вмешался Лель.

– Нет, мальчик. – Оборвал его министр. – Во всём виноват только я. Я притащил тебя в этот злополучный замок, я придумал эту авантюру с картиной, и я недооценил всю чистоту и открытость твоего таланта.

– Вы же говорили мне, что его величество крайне раним в отношении своего роста! – Схватился за голову Лель.

– Говорил. Говорил. – Улыбнулся Кальд. – Но всего один раз, а надо было десять.

– Учитель положил юноше руку на плечо. – Настоящий художник не приспособлен к лести и заискиванию. Он не умеет приспосабливаться и изворачиваться. Настоящий художник создаёт только правдивые полотна. Я виноват в том, что втянул тебя в это болото, прогнившее алчностью и ложью. Прости меня, Лель.

Художник и телохранитель, растерянные от такого откровения министра, стояли молча, потупив взгляд и опустив головы.

Тем временем, по одному, на цыпочках, в кабинет короля вошли Аурелия, министры Фиц, Ровир и Дангр. Последним, выждав ещё минуту, в кабинет прошёл Генбауэр.

– О, от этой компании хорошего ждать не приходится. – Посетовал Риго, первым увидев, кто осмелился посетить короля в таком нервном состоянии. – Надеюсь, хотя бы Аурелия за тебя заступится.

Лель покрылся холодным потом, ещё никогда ему не было так страшно, как в эту минуту. Бедняга не догадывался, что в ближайшее время страх будет его обычным состоянием. Он смотрел на своего покровителя, не кого-нибудь, а министра Кальда, и всё равно чувствовал смертельную опасность.